На сцене Центра Мейерхольда три Короля Лира, четыре дочери (одну из которых исполняет Себастьян Барк), но это не самое главное. Ведь остались пять вычищенных актов трагедии Шекспира и бесконечная проблема отцов и детей.
В рамках Международного театрального фестиваля NET в Москву впервые приехал немецкий экспериментальный театр She She Pop. Их спектакль «Завещание» сами исполнители определяют как «Запоздалые приготовления к смене поколений, по мотивам «Короля Лира». От трагедии Шекспира остается только структура, однако она выдержана достаточно строго, что позволяет спектаклю не рассыпаться на ряд остроумных, но все же несколько разрозненных монологов.
Тема, вокруг которой строится действие всего спектакля – это тема смены поколений, еще со школьных лет усвоенная в формате вопроса «Отцов и детей». Само действо скорее представляет театральный перформанс, где театральность тесно смешивается с реальностью далеко не вымышленной. Ведь Королей Лиров исполняют настоящие отцы молодых участников спектакля. Так что конфликт поколений хоть и в театральном исполнении, в основе своей заключает реальные противоречия, которые участники обсуждают с оживлением, не скупясь на подробности.
На фоне бумажных полос с узорами и точками расположен экран, где проецируются крупным планом лица отцов, всю первую часть спектакля вальяжно сидящих в креслах. Дети в это время выразительно цитирует текст Шекспира, который, в свою очередь, выводится на кирпичную стену, находящуюся ровно напротив кресел Королей Лиров. Одежда ничем не примечательна, за исключением жабо у детей, да резиновых сапог на шнуровке с блестящими гирляндами у отцов, которые еще раз напоминают зрителям, что мотив взят все-таки от Шекспира.
«Моей любви не выразить словами/ Вы мне милей, чем воздух, свет очей», – с этих слов начинается известная сцена раздела имущества Короля Лира среди его дочерей. Однако у отца-физика сразу возникает внутренне противоречие: «Я в лесть не верю». После чего он подходит к доске и чертит схему, которая демонстрирует непростую сеть семейных взаимоотношений. Суть это схемы проста – щедрость отца оплачивается любовью дочери, и наоборот. Если потом к этому приписать еще дифференциальное уравнение, то станет понятно, как стоило поступать Королю Лиру и в чем заключается его ошибка. Любовь нужно выпускать порциями, а не выплескивать одномоментно. Утопичность этой картины заключается лишь в том, что, к сожалению, дата смерти заранее не известна. И формула остается все-таки абстрактной конструкцией, а не инструкцией по применению.
Дети вместо формул предлагают более действенное средство. Ведь можно сразу выписать все спорные вопросы наследования и обсудить их заранее: кому после смерти достанется персидский ковер, как справедливо разделить наследство между многодетным сыном и бездетной дочерью, и можно ли рассчитать в денежной форме любовь к внукам, которая безвозвратно остается в семье сына, и которой лишена бездетная дочь. Сложным является также вопрос переезда. Любовь отца к книгам – это прекрасно, когда он живет в своем трехэтажном домике, но как разместить эти книги в уютной шестикомнатной квартире его дочери? Отказ от библиотеки для отца будет равносилен отказу Короля Лира от своей рыцарской свиты, но и жить в квартире заваленной книгами тоже задача не из легких.
Предложение одного из отцов пристроить к квартире особую комнату, которая, согласна принципам архитектуры Ле Корбюзье, была бы функциональна и компактна, также наталкивается на трудности. Ведь если он будет баловаться тарталетками и другими съестными продуктами из кухни дочери, то все принципы автономности его комнаты рушатся. И кто собственно будет владеть ключом от его комнаты-квартиры? Это тоже вопрос, требующий решения.
С каждым актом конфликт становится все более бурным и ожесточенным. Дискуссии перерастают в яростные монологи. Натуралистические описания унизительных для человеческого достоинства сцен кормления и ухаживания за дряхлыми, немощными стариками сменяются неожиданной, резкой сценой раздевания отцов, которая по структуре пьесы соответствует сцене бури. Взрослые дети в этот момент разыграют ироничную сценку со сменой поколений, после чего нацепив на себя картонные короны и распечатанные бумажные гримасы лиц, уверенным шагом займут опустевшие кресла отцов.
Шекспир за бурей видит примирение, поэтому и зрители с облегчением могут наблюдать дружную семейную сцену за столом. Однако это не помешает одного из отцов похоронить в картонном гробу, из которого он будет продолжать отвечать на вопросы каждого своего ребенка — иногда малопонятно, но все же искренне. Через взаимные обиды, ссоры участники спектакля пытаются прорваться к примирению. Они прощают отсутствия внимания (отец ни разу не был на родительском вечере), заботы, сердечной теплоты, готовы отказаться от своих надежд (ребенок мог стать ученым, а выбрал путь актера). Личный, интимный конфликт участников спектакля и их отцов становится близким и понятным каждому. Вынесенный на сцену театра, он выходит за рамки социального конфликта и достигает мировоззренческого уровня. Два мира со своими правдами и принципами формируют свою эстетику. Текст пьесы переплетается с процессом создания спектакля, не случайно герои часто упоминают даты репетиций. Душевный эксгибиоционизм чужд отцам, они стыдятся его, но вера в своих детей помогает преодолеть себя. Своим участием в этом спектакле они утверждают факт примирения поколений ярче и глубже, чем все слова, которые могли бы быть ими сказаны.
Проблему отцов и детей решала Анна Никифорова
Фотографии предоставлены пресс-службой фестиваля NET
