Смерть придет, и у нее будут твои глаза…
Чезаре Павезе
В выпускном спектакле студентов четвертого курса Молодой студии Льва Додина шекспировская чувственная трагедия рассматривается под увеличительным стеклом — тема вражды между семьями Монтекки и Капулетти превратилась в глубокое исследование человеческой способности сохранить любовь вопреки мрачным, кровавым событиям на выжженной земле.
Пространство затемненной сцены Малого драматического театра разбавляется пестрыми граффити на песочного цвета заднике, перенося в катакомбы петербургской Ротонды (сценография Александра Боровского; автор граффити -– Никита Касьяненко). Они создают атмосферу улицы, ощущение свободы в выражении чувств в несвободном мире. Узорчатый щит с двумя арками подвижен и время от времени будет открываться и раздвигаться, создавая новое поле для высказывания персонажей. Герои становятся частью театральной мультивселенной, в которой текст Шекспира звучит вперемешку с фрагментами из произведений чешского писателя Яна Отченашека, Александра Солженицына, Питера Абрахамса, Виктора Астафьева, а композиции Ежи Петерсбургского гармонично сочетаются с отрывками из Вивальди, Брамса и Шнитке в единое музыкальное полотно. Шекспировская драма и современные тексты доказывают одно — несмотря на весь прогресс, причины человеческих страданий становятся все ужаснее, мир погружается в немоту, а любовь может быть объявлена преступлением.
Лев Додин превращает «Ромео и Джульетту» в экзамен в театральном институте. Студенты разыгрывают сцену бала в доме Капулетти. Буйство общего танца в стиле вог перетекает в беспечные прыжки, шпагат, растяжку, а затем прерывается звуками стрельбы – раздвигается стена. Из актерской гущи появляется несколько Ромео и Джульетт, которые по очереди, с разной интонацией и в разном темпе исполняют «Даны ль уста святым и пилигримам?» и чувственно целуются, танцуют танго. Перемена действия осуществляется при помощи пластического этюда: танца, переплетения рук и элементов акробатики.
Режиссер ведет зрителя по Вероне внегеографической — городу, который может стать и тюрьмой Лефортово, и лагерем заключенных, но в котором огонь любви разгорается так же сильно, как у Шекспира, и спасение видится только в ней. Отношения еврейской девушки Эстер (Алина Кудас) и юноши-арийца Павла (Михаил Тараторкин) из повести Отченашека «Ромео, Джульетта и тьма», раскрывают тему любви как возможности противостояния страху. Родители Эстер отправлены в Терезин, девушка понимает что Павла расстреляют, если увидят рядом с ней — но уже страха нет, да и думать об этом слишком поздно, поэтому им остается отдаться главному жизненному удовольствию, может быть, в последний раз. Через танец под музыку Иоганнеса Брамса показана их физическая близость.
Постепенно любовь перерастает в пытку. Герои современного романа Элиф Шафак «Остров пропавших деревьев» — грек Костас (Михаил Батуев) и турчанка Дефнэ (Анастасия Рождественская), Сари (Александра Конанова) и Ленни (Денис Ищенко), жители ЮАР из романа «Тропою грома» Абрахамса — во имя любви осмеливаются пренебречь своим генетическим «именем» — национальностью, конфликтом во время турецкого вторжения на Кипр в 1974-м и апартеидом в ЮАР в середине 40-х. Шекспировская максима «роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет» подчеркивает трагедию и обретает свежее звучание — невозможность любить друг друга из-за того, что враждуют не только семьи, а целые народы. Но сила первой любви целительна для юношеских сердец — для них, в этом кровавом жестоком хаосе, домом и родиной становится любимый человек. Сари и Ленни придумывают план побега и грезят, как, уже на свободной земле, пройдутся по улицам, залитым не кровью, а солнечным светом, а страсть между турчанкой и греком разгорается благодаря коллективному исполнению греческого народного танца зейбекико. Вихрь чувственного танца скорби с громким, дружным притопыванием и сочно звучащими хлопками превращает сердечную боль пары во всеобщее сопереживание.
В двух следующих историях речь идет о другом виде несвободы и разделения. Несколько Джульетт — жен заключенных по 58 статье, «за антисоветскую агитацию» — словно богомолицы у святых стен, сидят у Лефортово и поочередно рассказывают в пустоту, как деньги, отданные для освобождения мужа, адвокаты спускают на посещение московских ресторанов; одна знает пофамильно всех дежурных прокуроров трех главных прокуратур… Строки из романа Солженицына «В круге первом» звучат обреченностью: героини находятся в адском замкнутом круге, в котором приходится радоваться каждой открывающейся «калиточке». Сможет ли женщина выдержать такие испытания, принести себя в жертву, остаться верной? Ответ в спектакле: если любит — да.
Актриса Анастасия Бубновская исполняет романс Клавдии Шульженко «Руки» — ворота московской тюрьмы сменяет лагерь заключенных. Шалашовка из пьесы Солженицына — горячая, роковая, отчаянная, еще не до конца сожженная жизненными разочарованиями Джульетта. Пережившая брак в 14 лет, побои от первого мужа, предательство второго после ее ареста, она, своим сильным темпераментом, ненавистью к жалости со стороны окружающих, привлекает мягкого юнца-арестанта Оленя. Но эта страсть, как здраво замечает героиня, приведет к гибели юноши — он слишком молод, а она уже не чиста. Через две сцены — у Лефортово и в лагере заключенных — мотив расставания обретает зримое выражение. Стена разделяет возлюбленных так, что они либо не могут увидеть друг друга, либо могут только соприкоснуться руками.
Музыкальное сопровождение спектакля тоже создает мрачную атмосферу. Какофония минорного трезвучия символизирует неспособность людей услышать друг друга только потому, что их цвет кожи отличается, а поминальный марш в исполнении настоящего духового оркестра усиливает обреченность светлых надежд, которые теплятся в юных сердцах. Классическая музыка Малера и Шнитке перекликается с национальной — например, с еврейской песней про светлый праздник Шаббат, созданной композитором Мордехаем Гебиртигом или музыкой к греческому народному танцу. Так, спектакль Льва Додина становится своеобразным полотном, в котором переплетаются красочные, уникальные, диковинные узоры народных традиций.
Мгла из названия спектакля в заключительной истории приобретает уже не символическую форму. Весь зал покрывается черной пеленой. Ночь — время для наслаждений, поэтому уже на рассвете из-под одеяла показываются двое после первой совместной ночи. Люся (Софья Запорожская) и Боря (Алексей Тезиков), персонажи «Пастуха и Пастушки» Астафьева. Их разделит война, останется лишь надежда на скорую встречу на вокзале, когда Люсю, в белоснежном платье и с букетом роз, Боря понесет на руках, у всех на глазах. Но сейчас для этих двоих важно, что они рядом, после той ночи, ради которой, по словам Люси, и стоило все вытерпеть.
Любовь в спектакле Льва Додина становится всепобеждающей силой, единственной потребностью перед смертной тенью.
Фото Виктора Васильева
