Студия «Театр» Алексея Левинского представила спектакль «Разговоры». Фрагменты романа «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского». Спектакль в двух актах. Первый – четыре встречи-диалога среднего брата Ивана Федоровича с лакеем Смердяковым, до убийства отца и после, второй – разговор брата Ивана то ли со своим воспаленным сознанием, то ли с самим чертом.
Спектакли «Студии» – это всегда маленький кочевой театр. Они быстро собираются, быстро разбираются, а играть можно, где угодно. От этого и особенности стиля – он всегда предельно минималистичен и философия – театральная игра есть оправдание и утешение жизни. Левинский знает, что наш нынешний мир – в общем-то, место, не то, чтобы сильно веселое. Но раз уж мы все здесь как-то явно застряли, можно попытаться превратить ужас бытия в захватывающую радость театральной игры. Она вряд ли что-то изменит тут, но, может быть, как-то зачтется там.
Достоевского разыграли в двух вариантах. Первый – черное пространство сцены Домашнего театра, черные, слегка обшарпанные, стулья. Оба персонажа – их играют сам Алексей Левинский и актер Студии Олег Готовский – в черных мятых фраках. У Ивана-Левинского под ним того же цвета одеяние, Смердяков-Готовский натянул парадное на белое, почти исподнее, белье. Контрастное сочетание нужно запомнить: игра с цветом, как и игра с пространством, которое Брук называл пустым, а Козинцев пространством трагедии – станет решением спектакля.
Плотный, надрывный, многослойный текст романа становится материалом для чистой актерской игры. Как всегда, отстраненной, скупой, точной. Персонажи плетут острое кружево слов, пряча в них до поры до времени отгадку – кто же убил Федора Павловича? На самом деле, ответ не принципиально важен. Важен сам подход. Следуя все тому же принципу целительной игры, Левинский-режиссер превращает человеческие страсти в театр, вытаскивает потаенное на свет – держит перед зрителем то гамлетовское зеркало, где можно рассмотреть свое отражение и, может быть, попытаться сделать что-нибудь с собственным лицом. Ну, хотя бы, попробовать. Сохраняя бесстрастное выражение, два актера рассказывают с подмостков зеркальную историю – учителя, что дошел в своих теоретических построениях до последней черты – где все позволено и смертельно преданного ему ученика, воплотившего теорию в практику.
Играют тоже, вроде бы, просто – два человека напротив друг друга, пустые стулья – все остальные действующие лица. Пространство вокруг – то карамазовский сад, то больница – неважно, оно меняется по желанию. Суть – в словах и жестах. В варианте, сыгранном на сцене Домашнего театра, Иван становится будто единым целым с этой тьмой, он похож на бескрылую птицу – лететь ей некуда, да и не за чем. Смердяков аккуратно опускает на пол стулья – пострадавших в ночном происшествии, и каждый словно лишает и его самого то ли телесности, то ли частички души – несколько раз за первый акт актеры встают так, что Иван обращен в зал лицом, а лакей – спиной. Верный ученик – отражение учителя, его двойник – портрет, берущий на себя грех оригинала
Второй вариант спектакля – белый. «Разговоры» сыграли в небольшом зале свежеотремонтированного музейного центра «Московский дом Достоевского». И тут случилось интересное. Темный театральный зал Дома Щепкина и залитый ослепительным белым светом нетеатральный музейный срифмовались с черно-белыми костюмами. Герои будто незаметно поменялись местами, и теперь Иван стал тенью Смердякова, выступившего на свет. Мельчайшие детали, почти невидимые глазу, Олег Готовский едва уловимо поменял интонацию, жесты, чуть иначе стал передвигаться по сцене – и выросла мерзость, цинизм, невозмутимость глубоко верящего своему темному богу фанатика.
Но и в темноте, и на свету оба персонажа безмерно одиноки. Слова – единственная попытка увериться в собственном существовании, зацепиться друг за друга, чтобы ответить на вечный экзистенциальный вопрос перед лицом полной и окончательной неизвестности. Такой же вечный разговор будет вести во втором акте один Иван, то ли с собственной совестью, то ли с чертом, явившемся на место, свободное от Бога. Этот диалог Алексей Левинский сыграет сам на два голоса. Неподвижно сидя на стуле посередине сцены, с некоторым любопытством поглядывая на публику, инфернальный гость со все тем же зеркалом, где видно твое отражение, будет как-то очень неуютно прав.
На сцене Дома Щепкина светлый прямоугольник обозначал выход из тьмы, в которой оказались Смердяков и Иван – правда, выйти в него смог только ученик. Учителю осталась чернота и встреча с собственным демоном. В музее-квартире – дверь наличествует, но она заперта. И можно лишь надеяться, что с той стороны откроют. Вопрос, с какой именно, остается открытым. Но, есть вероятность, что представление бродячего театра понравится.
Фото из официальных соцсетей театра
