Серия рецензий на детские спектакли театра «Мастерская» в Санкт-Петербурге начнется с «Щелкунчика» режиссеров Максима Студеновского и Владимира Карпова по мотивам сказки Э.Т.А. Гофмана. Выясним, где найти альтернативу зимним спектаклям в Мариинке, когда на них нет никакой возможности попасть.
В Петербурге снег с дождем. И совсем зимний спектакль «Щелкунчик» в «Мастерской». Место мистическое, где ученики Григория Козлова создали собственную экспериментальную труппу. Билетов практически не достать. Но, если повезет, то можно заглянуть в один из самых модных театров города. Но сказочная история плохо вписывается в совсем не сказочную реальность. Надежда на чудо где-то потерялась, вместе с верой в Дроссельмейера, героя Гофмана, всезнающего часовщика. Кажется, старые мифы и герои исчезают, а новые на замену не приходят.
На входе вручают пакет. Специально не смотрю внутрь, я же все понимаю: сейчас взрослые будут играть детей и улыбаться, классическая детская развлекаловка, чтобы заставить чадо отвлечься хоть на что-то, кроме паровозика Томаса, ТикТока и прочего.
Дети и родители встречают меня как гнома-переростка. Терять нечего, заглядываю в пакет. Два ватных шарика, колокольчик, и орешки. Задумался о возможности расколоть их зубами, как главный герой. Пока думал, на меня все еще смотрели дети и родители. Им странно, что кто-то кроме них может прийти на старую-старую сказку.
Спектакль иммерсивный. Определенно, была задумка сделать не блестящую нежность, рекламу сказки, а отразить текст Гофмана. Вместе со взрослыми актерами, изображающими маленьких Мари (Мария Мясникова) и Франца (Фома Бызгу), дети очаровываются кротостью девочки и, по традиции, противостоят мальчику. Главными действующими лицами спектакля становятся именно дети. Максим Студеновский, режиссер спектакля, отражает причудливый мир взрослых их глазами. «Нет! Щелкунчик! Они за тобой!» — кричат ребята и бросают снежки. Тоже кидаю, но не добрасываю. Кажется, я уже не настолько взрослый, как мне казалось. Но еще держусь. Забавные стишки, падения, перепалки брата и сестры среди новогодних декораций.
В спектакле «Мастерской» передается не периодически леденцовая и декоративная вселенная Михаила Шемякина, не постановка по Вайнонену в Мариинском. Музыка Чайковского и Доницетти — лишь приятное дополнение к адаптации. В центре — его величество Сюжет, без отвлечения на танцы феи Драже, и даже антракты. Спектакль идет в одно действие. На первом плане текст и взаимодействие со зрителем. В музыкальном оформлении задействована даже бас-гитара. Но ее участие в сказке XIX века вполне органично. Сценограф Татьяна Данашевская разбивает пространство малой сцены на две неравные части. Отдельно за старинным пианино будет сидеть дядюшка Мари и Франца. Остальная квартира и небольшая комнатка дочери советника — вот и все пространство сказки. Но, именно в комнатке Мари, она и оживет. Не случайно все пространство залито чистым белым светом, еще не запятнанным взрослыми бурыми пятнами. Вместе со старинными вещами белая постель Мари — как будто нетронутый островок детства и надежды.
Все, что связано с оживлением странной куклы и немецкими традициями, отдано самому мистическому герою — Дроссельмейеру. К родителям нужно проявить почтение, их слово – закон, и дети отправляются спать без капризов. У взрослых своя жизнь, их ждет праздничный ужин, а детей на следующее утро — подарки. Дроссельмейер чудаковат и уподоблен мистическому существу, и в его маленьком спектакле участвуют даже родители в камерной инсценировке истории принцессы Пирлипат. Они на экране и перед зрителями. Короля и королеву, для наглядности, детям показывают мама и папа. На заднике сцены демонстрируют короткометражку с черно-белой, немного гротескной, сказкой.
На миниатюрном старинном пианино дядюшка Мари и Франца проигрывает странные куплеты Гофмана. Мистика, происходящая вокруг, боязнь наказания от всесильного дядюшки-часовщика, возвращает в то время, когда нужно было быть просто хорошим, не шалить, и будут подарки, и будет счастье.
Мыши различны по характеру, но все в одинаковых очках и капюшонах. Одна из находок — музыкальный контраст между семьей Штальбаумов и злой ведьмой Мышильдой. Ее исполнение — практически ария Хиблы Герзмавы из «Северного ветра». Она звучит как призыв к бою. Но мышам не очень веришь, и есть подозрение, переходящее в уверенность, что Щелкунчик выиграет, несмотря на потери. Главный антагонист — Мышиный король (Олег Абалян) исчезает слишком быстро. Нет времени насладиться его гадостью и почувствовать страх, что добро не победит зло. В ход идут колокольчики из пакета — и масштабного поражения как не бывало, звук отгоняет и отвлекает мышей. Изначально, текст Гофмана и концепт балета не были рассчитаны на маленьких зрителей, поэтому создателям спектакля пришлось добавить развлекательных приемов, сделать историю более сказочной и прямолинейной, пожертвовав философией и мистикой. На первый план вышло волшебство праздника Рождества, а не религиозные смыслы битвы Щелкунчика и Мышиного короля и вечная любовь Мари.
Сам Щелкунчик (Андрей Дидик) кажется немного староватым без нарочно по-детски сделанного костюма. И в этом свой шарм. Прикрытая темной тканью, «конфетная страна», открывается лишь в конце. Для зрителя, если он не читал сказку, будет типичный хэппи-энд. Ведь леденцовый яркий замок становится предвестником счастья. Мари пробуждается — и видит перед собой Дроссельмейера-младшего — того самого принца из своего сна. Зажигаем свечки-фонарики и празднуем счастливый финал. Танцы, все любят всех, зло наказано. Но самый неоднозначный герой, сказочник-часовщик, незаметно отступает на задний план, но не покидает сцену, и финал спектакля немного расходится с оригинальным гофмановским текстом, где остается тайна: была ли битва Щелкунчика и Мышиного короля настоящей или просто-напросто Мари все это приснилось.
Снова выходить на улицу. Там снег. Надеваю пальто и выхожу под небольшой снегопад. А в кармане два орешка для зрителя и улыбка давно прошедшей детской радости, которую не чувствовал много-много лет.
