«Васса».
Режиссер — Илья Ротенберг, художник — Наталья Симакова
Варя Капская. Кажется, главную проблему спектакля можно обозначить так: кассовый и мертвый. В спектакле словно застыл воздух, и никакое событие, даже ужасное, даже смерть, никак внутренне героев не двигает. От того и возникает скука во время просмотра, и лишь в последние минут пятнадцать-двадцать действие ни с того ни с сего срывается в бездну, в бесконечную жестокую частушку.
Никита Жуков. Взгляд режиссера на Вассу мягче взгляда драматурга. Ротенберг создал историю о женщине, вынужденной взвалить на себя дело и ответственность за всю семью, которая раскалывается на ее глазах. В развале дома и есть драма героини. Васса властная, но не властолюбивая, потому что вынуждена принимать кардинальные, отчаянные решения. Режиссер вместе с прекрасной актрисой Ириной Страховой наполнил образ тонкими психологическими изменениями: постепенно, без спешки, они выстроили путь уничтожения личности. И смерть героини у Ротенберга есть свидетельство конечности сил человека.
Маша Луканева. Эта работа совмещает в себе классический материал и современный взгляд режиссера, который выражается в работе с так называемыми «экранами». Но спектакль идет на Малой сцене, он и без того камерный, актеры как на ладони. К тому же, Ирина Страхова в роли Вассы обладает сильнейшей энергией, способной пробить самый дальний уголок зала. Крупный план, по-моему, рушил саму магию между актером и зрителем.
Ягор Ермоленко. На спектакле я пытался разгадать символику дверей, одного из главных элементов сценографии, поскольку не мог допустить, что режиссер станет использовать декорации просто для удобства выстраивания мизансцен. Ведь хочется объяснения — зачем и почему! Я решил, что каждая дверь, из которой появлялись и куда исчезали актеры, соответствовала отношению персонажа к ситуации, к партнеру, семье и дому: дверь для слуг с исполнением приказов хозяев, семейная дверь — с личными привязанностями, дверь шкафа, в котором можно уединиться и еще одна дверь — с пороками и тайнами. Женские персонажи получились глубже и интереснее мужских, возможно, из-за феминистического дискурса. Но, в целом, весь спектакль строился на вычурности актерских жестов — как физиологических, так и внутренних, психологических. А это заземляло действие, делало плоским, но зато точно понятным по сюжету.
Полина Васянина. «Васса» Ильи Ротенберга заново открыла для меня горьковскую пьесу. Материал этот вдруг оказался важным, проблемным, больным. И спектакль был невероятно динамичным. Действие постепенно, как поезд, который встал на рельсы и двинулся вперед, стало раскручиваться, к финалу достигая максимального напряжения. Эта «Васса» долго еще не отпускала меня.
Маша Шишмарева. Спектакль в репертуаре давно. Актеры, за исключением Ирины Страховой (Васса) и Анны Сильчук (Наталья), играют будто по заученным схемам. Все их действия – четкий, годами отработанный алгоритм, почти лишенный внутреннего импульса и энергии. Но это можно посчитать частью режиссерского замысла: яркий контраст между живостью уже упомянутых героинь и ужасающей картонностью окружающего их мира, из чего вырастает, например, трагедия Вассы, которая у Ротенберга не столько предприимчивый делец, сколько усталая «человеческая женщина». Такой способ существования персонажей, думаю, отлично сработал бы на большой сцене. Но в камерном пространстве, предполагающем близкий контакт зрителя и сцены, нарочитая искусственность персонажей, скорее, мешала и сбивала с толку.
Инна Петрийчук. Интересная и крепкая постановка с элементами видеотрансляции, когда крупные планы лиц героев проецируются на стены комнаты, где происходит действие. Органичный практически во всем спектакль — даже в полутюремных стишках, которые вводит в текст пьесы режиссер — имеет, кажется, лишь одну проблему. Энергичный, слаженный второй акт — противоположность первому: тягучему и немного застойному. Он существовал будто только для того, чтобы артисты смогли разогнаться. Зато потом проступило главное — миражность, расколотость сознания, разрушающийся мир — все это сыграла Ирина Страхова в своей Вассе Железновой.
Ваня Егоров. Странно было бы не найти на родине Горького постановки по его произведению. В «Вассе» приятно удивило большинство актерских работ и, конечно, исполнительница главной роли — Ирина Страхова. Очень сильно чувствовалось стремление постановочной группы сыграть в игру под названием «Пожалей героя с самого начала, вот тебе грустная музыка и приглушенный свет». На это стремление работала и видеопроекция, отчего лица героев и интерьер многократно умножались на стенах. Хотя именно в последней сцене этот прием сработал очень удачно – актеры ушли с опустевшей сцены, но их отражения еще на несколько секунд остались, как будто их отзеркаленные образы с опозданием поспешили за ними.
«Метель, шинель в портфель».
Режиссер — Максим Меламедов, художник — Денис Шевченко
Никита Жуков. Театр поставил задачу режиссеру сделать спектакль для школьников с минимумом декораций, чтобы можно было его вывозить и показывать в актовых залах. И мне показалось, что спектакль рождался в страхе: «А вдруг школьники не поймут?» — режиссер этим чувством будто был скован по рукам и ногам.
Инна Петрийчук. Очевидно вдохновленный эстетикой Туминаса, режиссер не смог приспособить эту эстетику к пространству Малой сцены. Падающий в луче света снег и музыка Хачатуряна оказались значительнее и сильнее артистов, мысли спектакля, места действия. И если вторая часть спектакля («Шинель») понятна хотя бы по смыслу, то первая («Метель») порождает множество вопросов: в чем боль персонажей? Как они меняются? Или, наоборот, почему не меняются?
Ягор Ермоленко. Заметно, что спектакль изначально нацелен на ознакомление зрителей с произведениями школьной программы. Судя по откликам из зала, по тому, с каким энтузиазмом обсуждался спектакль после просмотра молодыми зрителями – задача режиссера выполнена. Несколько портили впечатление поверхностные персонажи. Зато создавали привлекательный образ спектакля визуально эффектные мизансцены, такие, как, например, медленно падающий в луче света снег или длинный стол, по краям которого застыли герои.
Дзера Торчинова. Спектакль «Метель, шинель в портфель» вызвал бурную полемику. Обсуждение длилось дольше, чем само действие. Перед режиссером была поставлена четкая задача: сделать спектакль для школьников, и с ней он справился. Компактно, красочно, быстро. Но бурный темп, выбранный режиссером для действия, актерам поддерживать было сложно, ведь в такой гонке неизбежно страдают глубина образов и смыслы.
Ваня Егоров. Два автономных отрывка, пространство черного кабинета и много снега. Все происходит в маленьком зале, поэтому вау-эффекта, на который, возможно, рассчитывал постановщик, все это не вызывает, и кружащийся снег умирает обрезками бумаги, приземляясь у ног зрителей первого ряда. В «Метели», как ни странно, для такого литературоцентричного спектакля, вдруг произошла демонизация образа Владимира. Режиссер почему-то вместо тихого пушкинского неудачника представил публике абьюзера-солдафона. Казалось бы, и так тоже можно, но тут в противоречие с подобным решением очевидно вступил явно романтический визуальный ряд спектакля.
Полина Васянина. Постановка состоит из двух самостоятельных частей: режиссерских интерпретаций «Метели» А.С. Пушкина и «Шинели» Н.В. Гоголя. Первая часть оказалась легкой, увлекательной. За актерами было интересно наблюдать. Мило, трогательно, симпатично. Вторая часть вызвала много вопросов. Персонажи вышли карикатурными, неживыми. Мистика и трагичность произведения потерялась за шумными игровыми сценами, скорее, похожими на трагифарс.
Маша Шишмарева. Спектакль – «Метель, шинель в портфель» Максима Меламедова я изначально воспринимала как иллюстрацию к книжной классике, как симпатичное дополнение к школьному уроку литературы, но не как отдельное, целостное художественное высказывание. Поэтому, думаю, что работа удалась. Довольно занимательно было бы обсудить с детьми хотя бы отличия спектакля от первоисточника и проанализировать попытки выбраться за пределы всем известных текстов.
Слово мастера
А.А. Степанова. Закон «сколько критиков — столько и мнений» работает даже у первокурсников-театроведов, которые на обсуждениях были перепуганы, но строги и принципиальны. Вместе с редакцией «Театрона» нам показалось любопытным решением зафиксировать след профессионального дебюта моих студентов, чтобы через несколько лет, уже из своей взрослой жизни, они могли бы оглянуться назад, в гитисовскую пору, вспомнить свои нижегородские страхи и радости, прорывы и провалы, прекрасный город, гостеприимный театр с невероятно доброжелательными людьми. Но главное другое. Любопытный читатель, заглянувший в этот текст, быть может, даже по крошечному фрагменту нашей учебной жизни поймет, что критики — вовсе не злобные хищные существа, самоутверждающиеся на несчастных артистах и режиссерах, а люди, с самого начала приходящие в профессию только из любви и глубокого интереса к театру.
Фото предоставлены пресс-службой театра
