А.А. Степанова, художественный руководитель 1-го курса театроведческого факультета ГИТИСа.
Факультет у нас маленький, обучение практически штучное, все друг друга знают, ощущение причастности к нашему театроведческому семейству многих не отпускает и после окончания учебы. В бакалавриат к нам поступают чаще сразу после школы, в вот в магистратуру иногда приходят взрослые люди, уже состоявшиеся профессионалы. Так два года отучилась у нас Инна Вячеславовна Ванькина, директор Театра юного зрителя в Нижнем Новгороде. Она благополучно защитила магистерскую диссертацию, продолжила директорствовать в своем театре. Вероятно, добрые воспоминания о факультете сыграли свою роль, и, неожиданно, она пригласила меня вместе с моими совсем юными первокурсниками приехать в ТЮЗ, чтобы дать возможность начинающим театроведам обсудить несколько спектаклей. Мы волновались, готовились, и 22 марта прямо с корабля на бал, то есть, с утреннего поезда, команда наша явилась в Нижний.
Нас ждал невероятно теплый прием. С ребятами захотела познакомиться очень красивая и молодая министр культуры Нижегородской области Н.Е. Суханова. Замдиректора ТЮЗа А.Ю. Попов между просмотрами и обсуждениями организовал интереснейшую культурную программу. Мы прошлись и проехались по местам, связанным с жизнью А.М. Горького, побывали в его музее-квартире. Осмотрели нижегородский Кремль, Нижегородский художественный музей, восхитились суперсовременным культурным центром Пакгаузы. Там, в выставочном центре, открыли для себя великолепного художника Ивана Лубенникова, а в концертном зале на сцене увидели вместо задника огромное стекло с захватывающим видом на Стрелку – место слияния Волги и Оки.
Первокурсникам моим подарили уникальную возможность публичного дебюта в настоящем театре, где сразу после просмотра ребята обсудили три спектакля. Нет, пока не на труппе. Мы говорили с участниками детских театральных проектов, студий и школьным зрительским активом театра. Я получила удовольствие, модерируя обсуждения вместе с замечательным интеллигентнейшим завлитом М.Р. Вирозубом. В результате получились не просто три открытых урока по театральной критике, но и серьезный разговор о конкретных спектаклях, о проблемах тюзовской специфики и детского восприятия классики.
Вернувшись в Москву, ребята, храбро прошедшие профессиональное крещение, записали свои первые нижегородские впечатления.
Часть первая. Как студенты в театральных критиков превращались
Ваня Егоров, сосредоточенный, серьезный и кудрявый: Открывать новое всегда интересно – никогда не знаешь, чем оно обернется. Оказывается, гораздо комфортнее говорить в уютной аудитории, чем в большом зале. Нужно реагировать быстро, ведь с тобой могут и категорически не согласиться. Интересно, страшновато и, в то же время, очень полезно, ведь хороший критик за словом в карман не полезет. Вот и пополняешь свои профессиональные карманы, чтобы выхватывать из них нужные слова и точные формулировки. Принцип «критикуешь – предлагай» здесь работает как нельзя кстати.
Варя Капская, красавица и умница: Ощущения от первого профессионального выступления такие: сложно совладать со стрессом, сложно не терять контакт с аудиторией. Первое обсуждение помню очень смутно. Помню, как дали в руки микрофон. И помню, как села. Все. Но смогла осознать, что думать в процессе — всегда хорошо. И самой интересно, и слушателю. И что уметь писать — не значит уметь говорить. И тому и другому нужно долго учиться. А еще поняла, что через любое рассуждение нужно пытаться сформировать некое цельное высказывание. Важно вывести свою речь на нечто более глобальное: на замысел режиссера или на собственное мнение о работе.
Никита Жуков, пытливый, резкий, не кудрявый: За несколько дней до поездки на семинаре с мастером курса провели демоверсию обсуждения. Результат? Мысль терялась, слова не подбирались, концепция не выстраивалась. Фиаско. Поэтому в Нижний Новгород, предчувствуя провал, отправился с багажом переживаний. Но страх нужно победить, успокоиться, вспомнить, что ты — человек гордый, и выйти на обсуждение с достоинством, которое рождает веру в себя.
Маша Луканева, умная ослепительная блондинка: Объявление от мастера курса: «22 марта мы едем на обсуждение спектаклей в Нижний Новгород». Начинаем упорно готовиться, проводить тестовые обсуждения, в голове хаос, а день «X» неотвратимо приближается. И вот наш выход, мне вручают микрофон, передо мной люди, нужно сосредоточиться и сказать что-то внятное. Намечаю примерный план, пора говорить. К моему удивлению, никакого ужаса не последовало, все волнение куда-то ушло. Но только я вошла во вкус обсуждений, как оказалось, что пора возвращаться в Москву.
Ягор Ермоленко, вдумчивый сочинитель концепций, кудрявый парадоксалист: В учебной поездке множество эмоций: волнение, предвкушение, интрига нового опыта. Теоретически, я был готов к обсуждению, но внутренняя тревога давала о себе знать: я лучше и четче формулирую мысли письменно. Но уже первое обсуждение позволило слегка расслабиться, понять, что я это могу и что мне удалось преодолеть главный свой страх — разбирать спектакль на публику, без предварительно написанного текста.
Инна Петрийчук, краса и гордость курса, староста и интеллектуалка: К поездке в Нижний Новгород мы готовились заранее. Смотрели спектакли в записи, а после — обсуждали с сокурсниками. В нижегородском ТЮЗе мы обсуждали спектакли на зрителей. Я знала, что, в любом случае, первое в жизни публичное выступление не получится идеальным. Собственно, так и вышло: где-то подобрала неточное слово, где-то потеряла мысль. Но высказаться смогла — и это уже хорошо. И я очень благодарна Театру юного зрителя, что он позволил нам дебютировать в таком месте: открытом, доброжелательном и тоже очень волновавшемся, а еще его прекрасному завлиту Михаилу Рафаиловичу Вирозубу, который замечательно вел обсуждения и задавал нам вопросы.
Полина Васянина, загадочная, сложно мыслящая: Перед поездкой переживали: как все пройдет. Ведь едем в первую профессиональную командировку. Хотелось скорее приехать, скорее увидеть, начать говорить. Но, когда оказались на месте, стали волноваться еще сильнее. Ибо, как ни готовься, всего не учтешь. Например, тот факт, что говорить о спектакле в родной аудитории ГИТИСа — легко. В большом зале на незнакомых людей, только что с поезда — непросто. И что самой тоже нужно держать себя в руках. Вот, вроде, сидишь, готовишься, знаешь, что сказать. Но выходишь, видишь перед собой зал и понимаешь, что мысли куда-то теряются и надо уметь незаметно заполнять паузы, ловить и возвращать свой текст в нужное русло.
Дзера Торчинова, наша североосетинская красавица, человек железного целеполагания: Пока я ждала свою очередь, пыталась сформулировать мысль, но вышла на авансцену и — рука задрожала, голос тоже. Что говорила, как говорила, кому — ничего не помню. Но самый главный вывод сделала: несмотря ни на что, надо выходить с холодной головой, в страхе теряется мысль.
Маша Шишмарева, ангелоподобная, наделенная отличным воображением: Перед поездкой было радостно, интересно и вместе с тем тревожно. Радостно, потому что я очень люблю Нижний Новгород. Интересно, потому что обсуждение спектаклей не в своем кругу, а на публику – это что-то совсем новое и необычное. Тревожно, потому что я бываю откровенно косноязычна, по крайней мере, когда говорю на аудиторию, а иногда впадаю в ступор. В ТЮЗе тревога исчезла, хотя первое обсуждение, конечно, было волнующим: так дружелюбно и радушно наш курс там приняли – остались только радость и любопытство. Забавно, но обсуждение самого неудачного спектакля я считаю самым для себя успешным. Да, стояла возле сцены и позорно тряслась, по-моему, но вышла же! Хотя контакт с аудиторией мне выстроить не удалось и обращалась я только к завлиту, мастеру и, может, однокурсникам, думаю, что для первого в жизни выступления в таком формате я справилась неплохо. Во всяком случае, ощущала я себя тогда почти триумфатором.
Часть вторая. О нижегородских спектаклях
«Дубровский».
Режиссер – Константин Денискин, художник — Анастасия Плохих
Никита Жуков. Это, безусловно, работа, в которую вложено много сил. Честная попытка и режиссера, и сценографа, и актеров создать серьезный спектакль для школьников. История получилась жесткая, даже жестокая, все как у Пушкина. И мне такой взгляд кажется верным. Однако у спектакля есть серьезная проблема — инсценировка. События несутся слишком стремительно, во многих героях невозможно проследить динамику развития характера.
Варя Капская. В этом спектакле несколько проблем. Несуразные и карикатурные персонажи. И отсутствие живого диалога как между актерами, так и между актерами и публикой. Меня поразило как раз именно эта тотальная неспособность слышать зал.
Инна Петрийчук. Прекрасная и очень грамотная сценография: холодное пространство, внутри растрескавшегося камня, которому не дают развалиться окончательно только деревянные «пластыри» в виде досок. Однако несмотря на подобное оформление, оправданный «замах» на глубокое размышление о разрушающемся мире, о разрыве связей — глубины не вышло. Из-за того, что спектакль рассчитан на школьников, из-за короткого хронометража: всего полтора часа. Как будто режиссер разрывался между несколькими задачами: заинтересовать, проиллюстрировать и подумать. И потому до конца не получилось ничего.
Ягор Ермоленко. Зал, состоявший на этом спектакле, разумеется, из школьников, развлекал себя сам – аплодисментами, выкриками после каждой смены света или мизансцены. Стало понятно, что им некомфортно находиться в театре, их сюда привели учителя литературы. Думаю, у режиссера была цель создать спектакль для школьников, совокупность различных приемов говорит о том, что развлечь и увлечь ребят все же хотелось. Но не очень получилось. Динамичная сценография с падающими досками, символом конфликта и разрыва между социальными сословиями, звуковые эффекты, подчеркивающие жанр спектакля, игра с пространством, когда герои выходят на сцену через зрительный зал; игра с цветным светом, тенью и активное применение дымо-машины – все это привлекало внимание школьников больше, нежели актерские работы.
Ваня Егоров. За основу взята не пьеса, а роман, именно поэтому было особенно интересно, какую же форму он обретет на сцене. Событий много, а хронометраж в час сорок минут — достаточно короткий. Часть предыстории дали лишь в ускоренном и отрывочном пересказе. Из-за этого получилось, что Троекуров и Андрей Дубровский – давние друзья, резко ставшие заклятыми врагами, уже именно в этом статусе и появляются на сцене. Создается ощущение, что режиссеру не хочется, но нужно сказать о том, что было раньше и наметить линии конфликтов, которые, впрочем, от таких пересказов значительно ослабевают.
Полина Васянина. «Дубровский» — спектакль с очень красивой сценографией: мрачной, темной, минималистичной. Но артисты в ней чувствуют себя чужими, слишком маленькими. Как выяснилось позже, спектакль вырос из недавнего лабораторного эскиза, который изначально показывали на Малой сцене. Странно, но во время просмотра у меня появилось ощущение, что спектакль играют уже очень давно, и актеры существуют в нем по привычному рисунку. Здесь надо взмахнуть рукой, здесь — рассмеяться, тут толкнуть кого-то. Живого импульса для этих и многих других действий не было, как и не было у многих артистов проживания роли. Из-за этого появлялось ощущение, будто здесь и сейчас меня почему-то обманывают, а фокус внимания смещался на совершенно другие вещи.
Маша Шишмарева. «Дубровский» Константина Денискина решен любопытно с точки зрения сценографии и совершенно небрежно (не говорю «бездарно», потому что хочу верить, что это творение – всего лишь обидная разовая неудача, а не постоянная проблема) с точки зрения всего остального. Грубовато прилеплены к действию фарсовые сценки; актеры, которые пытаются угнаться за лучом света. В замечательно стильном «расколотом» пространстве, которое, теоретически, могло бы вторить какому-то внутреннему слому главных героев, существовали абсолютно плоские персонажи – в них и ломаться было нечему. Но на обсуждении спектакля в ответ на это мое замечание об однобокости героев, меня спросили: так ли уж они противоречивы в повести? Тогда с ответом я не нашлась. Сейчас думаю, что можно было бы привести пример эволюции Владимира Дубровского, который у Пушкина становится благородным разбойником, почти Робин Гудом, а у режиссера Денискина – по щелчку пальцев превращается в отъявленного бандита.
Маша Луканева. Спектакль играли на Основной сцене, зал был заполнен школьниками, одновременно, самой сложной и благодарной публикой. Отдельно хочется сказать о сценографии, минималистичной, в серых тонах, с громоздкой акцентной люстрой из оленьих рогов. Художник уловил жестокость, болезненность этой пушкинской истории и воплотил ее дух на сцене.
Фото предоставлены пресс-службой театра
