Актриса Эмилия Спивак не нуждается в представлении: на ее счету немало заметных ролей в кино и театре. Недавно к их числу добавилась главная роль в премьерном спектакле Молодежного театра на Фонтанке «Глубокое синее море», который поставил художественный руководитель театра, народный артист России Семен Спивак. О премьере и ее героине, о зрителях и режиссерах, особенностях актерской работы на сцене и на съемочной площадке — эта беседа.
Премьера «Глубокое синее море» – которая по счету ваша роль в Молодежном театре?
Надо сосчитать: «Отелло» – Дездемона, «Синие розы» – Лора, «Поздняя любовь» – Людмила, «Наш городок» – Эмили, «Последнее китайское предупреждение» – Шой Да и Шен Де, «Звериные истории» – Мышь, «Нас обвенчает прилив» – Жанетта и вот теперь «Глубокое синее море» – Хестер. Восьмой спектакль, а роль, получается, девятая, потому что в Брехте у меня две роли, две половинки героини – женская и мужская, причем каждая профессионально дается мне очень дорого.
Это большая для вас нагрузка – столько спектаклей?
Первые два спектакля я уже не играю. Остается шесть постановок – семь ролей, но нагрузка не в количестве. Все мои театральные работы очень затратные – и физически, и эмоционально. Если параллельно есть съемки, то порой восстановиться не успеваю. Особенно тяжело, если подряд в репертуаре идут Брехт (спектакль «Последнее китайское предупреждение поставлен по пьесе Бертольта Брехта «Добрый человек из Сычуани») и «Нас обвенчает прилив»: чувствую себя совершенно вымотанной, словно плаваю где-то в невесомости. Восстановлению помогают поездки, прогулки по городу, походы на выставки.
Мне кажется, что с появлением роли Хестер Коллер в премьерном спектакле эмоциональных растрат у вас стало еще больше. Как вы решились на эту работу?
Я прочитала пьесу Рэттигана во время пандемии и не могу сказать, что она сразу «перевернула» меня. Точнее будет сказать, она меня зацепила на интуитивном уровне. На первой читке в театре мне казалось, что все чуть ли не спали: в пьесе очень много текста, а действия мало. Привычной интриги – когда кто-то кого-то убил, кто-то что-то украл – там нет. Очень простая история, происходящая в течение одних суток. Признаюсь, меня это все сильно беспокоило. Но спектакль получился живым, богатым на эмоции и динамичным во многом благодаря режиссерским решениям. Хотя мне – находящейся внутри – эти два с половиной часа кажутся длиной с целую жизнь. Роль Хестер, в которой есть часть меня, перенасыщена внутренними, невидимыми переворотами и сломами.
«Глубокое синее море» зрители воспринимают по-разному: кто-то уходит со спектакля в восторге, а кто-то с разочарованием…
Не бывает спектаклей, которые на сто процентов попадают в каждого. Театр, как и все на свете, относителен. Думаю, многое зависит от личного опыта людей, от умения чувствовать. К тому же любой спектакль постепенно формирует «свой» зал. В «Глубоком синем море» есть тема, которая волнует многих – тема потери. И если тема саморазрушения, путем которого в любви следует моя героиня, быть может, понятна избранным, то потери, рано или поздно, переживаем мы все.
Сразу ли сложился удивительно чуткий разновозрастной ансамбль внутри спектакля?
У нас по-человечески хорошая компания, лишенная подковерных игр – Андрей Кузнецов, Петр Журавлев, Алла Одинг, Сергей Барабаш, Александр Тихановский, Дарья Вершинина, Станислав Горелов. Замечательные, мягкие люди, относящиеся друг к другу с юмором, но поддерживающие друг друга во всем. Это создавало особую атмосферу во время работы, а для спектакля это всегда важно.
В родном театре и стены помогают. И все же, где работать любите больше – на сцене или на съемочной площадке?
Мне кажется, что кино – более озорная работа. Актеры могут себе позволить больше импровизации, больше хулиганства… Театр серьезнее: он ведет более выверенными тропами.
Где режиссеры больше диктуют? Получается, в театре?
Режиссеры, которые точно знают, чего хотят, и добиваются этого, есть и в кино. Но в последние годы кино все больше становится продюсерским, и ответственность за картину, за ее успех несут в равной степени двое – режиссер и продюсер. Современные продюсеры сведущи в творческой части, они могут решать, кто будет играть, что и сколько. Существует кастинг продюсерский, существует профессия «креативный продюсер». В актерских договорах ныне есть даже формулировка: «должны выполнять указания режиссера-постановщика и/или продюсера». В театре же капитаном корабля был и остается режиссер: он отвечает за все.
Важны вам критические отзывы, дипломы и премии, оценивающие вашу работу?
Всерьез не могу к ним относиться. Несколько раз была на спектаклях, обласканных критикой, отмеченных высокими премиями, но, честно говоря, долго потом приходила в себя от увиденного… Важно не то, чтобы тебя отметили, а чтобы смогли оценить по достоинству. Цель моей работы заключается не в наградах. Важно рассказать историю, которая кому-то станет нужной.
Шен Де — Эмилия Спивак,
Ян Сун — Сергей Малахов
Нравится вам время, в которое довелось жить и работать?
Я, конечно, не жила в другие времена.Возможно, я – брюзга, которой любая эпоха показалась бы «не очень»… Но теперь время странное, позволяющее критиковать всех и вся. Меня пугает сегодняшняя тенденция – чуть ли не каждый стремится привнести в мир свое мнение, не имеющее к реальному делу, которым занимаются другие, никакого отношения.
Как вы сохраняете себя в нашем безумном мире?
Мне кажется, что я какую-то часть себя все-таки утратила… Думаю, раньше я была легче, веселее. Конечно, я повзрослела, многому научилась. Насчет искренности… есть у меня такая неисправимая черта, как патологическая честность, прямота. Мне она часто мешает. Дипломатические игры – это не мое. Могу прямо в лицо дать оценку каким-то поступкам человека, а потом переживаю, что это было сделано слишком резко. Но меня учили, что мерилом всего, что делаешь, всегда должна быть собственная совесть.
Беседовала Екатерина Омецинская
Фото предоставлено пресс-службой
Молодежного театра на Фонтанке
Автор фото — Юлия Кудряшова
