В июле в Перми прошел фестиваль нового театра «Пермское море». Независимый коллектив «немхат» называет свои проекты «вечным экспериментом», а местная и столичная публика не один сезон исследует режиссуру «тепла и любви». Улицы и культурные площадки города стали сценами для показа спектаклей разных лет. Лекции «школы немхат» в частной филармонии «Триумф» продолжили разговор о жизни современного театра.
Режиссер театральной компании Александр Шумилин нередко выбирает особые локации для встречи зрителей и перформеров. В активе есть постановки в бассейне, ботаническом саду, зале галереи и офисе редакции журнала.
Премьеры сайт-специфик спектакля «Балет на трамвайных путях» и саунд-спектакля «Слегка касаться земли» привели зрителей в новые места. По улице возле частной филармонии «Триумф» проехал трамвай с застывшими в случайных позах перформерами. Десять исполнителей вышли на дорогу и представили самостоятельные хореографические композиции. Они существовали в границах трамвайных путей, но часто стремились к одной точке и замирали в объятиях друг друга. На соседнем здании проектор высвечивал начало предложения: «10 человек движутся…» Участники самостоятельно создавали свой танец, подстраивались под разные варианты окончания фразы: «…спонтанно», «…очень громко» и «…без телефона».
В «Слегка касаться земли» присутствующие слушали аудиокомпозицию в наушниках и рассматривали виды из кабинки колеса обозрения. Над кронами деревьев много света, там ощущается легкость. Голоса перформеров предлагали зрителям задуматься о своих ощущениях на высоте, вспомнить яркие чувства и моменты из жизни.
Когда кабинка опускалась ниже, монологи становились серьезнее, и приближение к земле вызывало тревогу и разочарование. Казавшиеся крохотными улицы, люди и машины обретали прежние размеры, а повседневные проблемы снова стали значимыми после передышки у верхушек деревьев. Как и сама жизнь, чувства и отношения людей имеют начало, расцвет и конец.
Фестиваль завершил перформанс Александра Шумилина «Пинг-понг с Чайковским» – совместная работа «немхата» и Нового пространства московского «Театра Наций» – на сцене Пермского театра оперы и балета.
Авторы эксперимента обращаются к незаконченной симфонии П. И. Чайковского «Жизнь», задуманной в начале 1890-х годов. Титры перед спектаклем знакомят зрителей с историей этого музыкального сочинения – исследователи сравнили эскизы с изданными работами, и определили, что идеи и мотивы симфонии нашли свое отражение в других произведениях композитора. Перед началом каждой части перформанса на экране выводили их названия: Третий фортепианный концерт ми-бемоль мажор, op. 75, Скерцо-фантазия из сборника 18 пьес для фортепиано соло, op. 72 и «Andante и Finale», op. 79.
Александр Шумилин написал свою «Жизнь» языком слова, танца, музыки и игры в пинг-понг. В оркестровой яме расположились перформеры в черных одеждах, перед ними расставили пульты для нот. Раскрылся красный бархатный занавес. На сцене – три стола для игры в пинг-понг. За ними – белый задник, около него на стульях сидят перформеры в черных батниках и шортах.
Статика пространства нарушается мгновенно. Спортсмены берут ракетки – разминаются перед игрой. Вместе с первыми нотами произведений Чайковского тренировка переходит в спортивное состязание. Звуки ударов по шарику образуют отдельный от классической музыки фон. Их темп увеличивается и сливается с кульминационными моментами музыки. Самые захватывающие партии транслируются на заднике. Саунд-дизайнер и музыкальный инженер Андрей Платонов объединил звуки игры с фрагментами сочинений композитора. Так в перформансе обозначили смену частей и настроений.
Постановка состоит из четырех самостоятельных глав – «Юность», «Любовь», «Разочарование» и «Замирание». На обороте нотного наброска к секстету для струнных инструментов «Воспоминание о Флоренции» Чайковский представлял схожие части для симфонии «Жизнь». Первую он описывал как порыв и уверенность, жажду деятельности. Вторая и третья повествовали о любви и разочаровании. Четвертая, как результат разрушения, заканчивалась замиранием.
Иногда «Жизнь» сравнивают с Шестой симфонией си-минор, «Патетической». У нее отличается лишь третья часть – «Жизненная борьба и достижение славы» вместо «Разочарования». Незавершенность композиции стала основой для создания театральной фантазии.
Пока на сцене идет игра в пинг-понг, на экране, после заголовка «Юность», транслируется запись выступления дуэта артистов балета. Балетмейстер Ольга Иванова придумала собственные иллюстрации для каждой части перформанса. В «Юности» танцоры постепенно «осваивают» белый бескрайний фон. Их тела в динамике высвобождаются и занимают больше места в однотонном пространстве.
Перформеры рядом с нотными пультами поодиночке комментируют балетные выступления, зачитывают с листа описания движений.
«Юность» представляется становлением тела и внутреннего мира – перформеры сравнивают развитие танца с взрослением. От семнадцати до двадцати лет – рисунок становится свободнее, артисты чувствуют равновесие и окружающую реальность, мышцы расслабляются.
Появляется новый заголовок. Звуки ударов по ракетке и столу на сцене не прекращаются, на переходе от одной части к другой спортсмены меняют характер игры. В «Любви» остаются лишь два игрока – они внимательно следят друг за другом в попытках найти идеальный ритм и не упустить партию.
Плавное течение новой композиции совмещается с чувственной хореографией. Артисты дотрагиваются до рук и кончиков волос друг друга. Они доверяют друг другу, показывают свои эмоции через танец. Внимание переключается с игры в пинг-понг к балету, от балета к диалогу с озвученным текстом, и вновь к шарику над столом.
Под будоражащие мотивы, в «Разочаровании» спортсмены делают первый удар и бегут вокруг стола, пока партнер на другой стороне не подойдет и не отобьет его подачу. Игрокам сложно подстроиться и включиться в партию во время бега. Ничего не выходит, шарики постоянно падают и катаются по сцене. Музыка и танец не дают успокоиться – неудачи в спортивном состязании отражаются в скованных фигурах танцоров и тяжелых перекатах музыки.
Спорт и театральные приемы обмениваются подачами, «перекидывают» жизненные импульсы друг другу для сосуществования в единой симфонии перформанса. Музыка Чайковского звучит благодаря слаженной работе оркестра, на интенсивность игры влияют подготовка и внимательность партнеров, настроение в парном танце зависит от усилий обоих…
Но на сцене все это сочетается вместе. Импульсы передаются зрителям, а они уже сами решают, кому на сцене отдать свое внимание.
В «Пинг-понге…» публика прислушивалась к изменениям в музыке, следила, как, с непривычки, у спортсменов улетали шарики, как танцоры исследовали пространство, а перформеры подбирали слова для описания языка движений… В финальной части все затихает – «Жизнь» Чайковского и эксперимент Шумилина закончились «Замиранием».
Игроки возвращают столы в исходное положение. Им снова не удается безошибочно провести партию. Последние торжественные и пышные фразы произведения и замедление в танце подводят к завершению игру, музыку, движение и жизнь на сцене.
Участники представления оставляют ракетки, возвращаются обратно к стульям и выстраиваются в ряд. Все замирает, свет постепенно гаснет. Один из перформеров с нотами повторяет названия частей перформанса – как этапы общего для всех нас бытия. Когда свет снова загорается, на сцене остаются лишь неподвижно стоящие актеры и ярко сияющий заголовок над ними – «Жизнь».
Фото из сети Интернет
