В Казани проходит очередной Фестиваль-форум молодой режиссуры АРТМИГРАЦИЯ. На фестивале будут представлены как спектакли основной программы, так и постановки в рамках направления АРТМИГРАЦИЯ — ДЕТЯМ. Об особенностях детского театра, его насущных проблемах и задачах мы поговорили с главным специалистом кабинета театров для детей и театров кукол СТД РФ, театроведом, театральным критиком, кандидатом искусствоведения Алексеем Гончаренко.
Как вы определились со своей специализацией? Все-таки детский и кукольный театр — это не совсем стандартно, наверное, к этому надо как-то особо прийти?
Это была «Золотая Маска», 1997 год. Были представлены спектакли Резо Габриадзе, Театра «Тень» и Екатеринбургского театра кукол «Картинки с выставки». Я посмотрел их все подряд и понял, что именно это — самое интересное, что есть вообще в театре. Тогда я и пришел в Кабинет театров для детей и театров кукол СТД, сказал, что мне это очень интересно. На тот момент там работала Ольга Леонидовна Глазунова, которая до сих пор глава кабинета, и Елена Точилко, которая стала меня привлекать к каким-то проектам СТД, а затем она же порекомендовала на свое место, когда уходила с должности. Вот так и случилось. Через театр кукол, прежде всего.
А что же вы увидели особенное в этом театре?
До сих пор привлекает оживление неживого. То, что предмет, который не может жить, чувствовать, вдруг оживает. При определенном ракурсе ты понимаешь, что весь мир живой, он входит с тобой в коммуникацию. Когда ты видишь не конфликт двух персонажей (человека и человека), а конфликт человека и среды. Человека и мира. Мне кажется, что это интереснее показать через театр кукол. Театр кукол — не просто кукла, которая по ширме бегает, но и целый предметный мир, определенная сценография, особое и очень разное взаимодействие с актером. Очень разный, разнообразный мир. А поскольку в СТД один кабинет занимается и кукольным театром, и детским, то и театр для детей тоже вошел в мою жизнь, став важной ее частью.
Можно ли сказать, что театр кукольный и театр детский ближе к истокам театра? К площадному, живому театру, не обремененному идеологиями и возникающему естественно, что называется «снизу»?
Да, наверное. Кстати, не думал об этом никогда… но вы правы в том, что даже передавая глубокий и серьезный смысл детям, мы его «упаковываем» в игровую, легкую форму. Самая основная проблема детского театра — определить возраст аудитории и его запросы. При слове «детский» представляется некий карапузик, которого приносят в театр, чтобы развлечь. Но одно дело — пятилетний ребенок, другое дело — baby-театр, который сейчас очень популярен, который рассчитан на детей до двух лет. А вот в десять лет уже можно и нагрузить чем-то, и я уже не говорю о подростковом возрасте. Поэтому это очень сложная вещь: определить, где уже можно добавлять смысл, отказываться от полностью игровой структуры. И еще важнейшая деталь именно детского театра: ориентир на зрительный зал должен быть постоянный.
Спектакль должен был интересен в первую очередь ребенку?
Мне, если честно, не очень нравится такой подход. Я часто говорю, что все-таки надо создавать не театр для детей, а театр для семейного просмотра. Потому что туда приходят прежде всего семьей. Возможно, детям и взрослым будет по-разному интересно, но они должны быть одинаково включены. Для меня основная важность спектаклей для детей в том, что просмотр закончился, а взрослые с детьми о чем-то разговаривают, обсуждают. Я совершенно не понимаю, когда приводят детей на спектакль, а сами сидят в фойе. А как же возможность совместного досуга, общих ощущений? Это очень важное объединяющее событие.
Как надо настроиться режиссеру, чтобы поставить удачный семейный спектакль?
Есть два пути работы режиссера: либо открыть в себе своего внутреннего ребенка, вспомнить себя в детстве, либо же наблюдать за детьми. Причем, желательно не только за собственными, там ты иначе считываешь нюансы. Важно знать, чем они живут, что чувствуют, чем интересуются. Надо понять, какие визуальные средства их могут увлечь. Понять их запросы.
С одной стороны, все говорят «Дети всегда одинаковые». Но это же не так! Сегодняшние дети очень отличаются от своих родителей в их же возрасте. Часто сталкиваюсь с тем, что родители приводят детей на спектакли, которые нравились им в детстве. Не учитывая, что очень многое поменялось. И пришло новое: литература, формы, средства выражения. Театр живой и развивается. И это тоже надо учитывать режиссеру. Надо слышать зрителей. И не стоит забывать: билет все-таки покупает родитель. Поэтому, конечно, и на них должна быть ориентация.
Насколько заметны изменения в детском театре? Наверное, их сложнее отслеживать?
За пять-десять лет, конечно, мало что меняется. Но детский театр в хорошей форме, он очень разнообразный, режиссеры не боятся экспериментировать, выходить в прямой диалог с залом. Можно отметить, что остается неизменным: это нехватка спектаклей в большой форме для возраста 6-8+. Их почти нет. Можно назвать Терезу Дурову и Романа Феодори, которые работают в этом направлении и у которых получается не просто красиво-ярко, но еще и умно.
Бывало ли в вашей работе такое, что вы открывали для публики литературный материал?
Я пишу инсценировки для спектаклей, давно сотрудничаю с издательствами «Самокат» и «Розовый жираф». Все это начиналось с Московского театра кукол, в котором вместе с режиссером Натальей Пахомовой мы делаем лабораторию MTK.NEXT. Мы предложили молодым актерам выйти за рамки привычного детского репертуара. Они принесли огромное количество современного литературного материала. У нас в итоге получилось пять спектаклей по подростковой литературе. Сейчас в рамках этой лаборатории продолжаем читки. Также несколько постановок с Натальей Пахомовой мы сделали не только в Москве. Очень часто делаем обсуждение после спектаклей и видим, что происходит взаимообмен аудиториями: читающие приходят в театр, а театралы берут в руки книгу. Это очень важно.
Как правильно писать о театре кукол? Ведь это же очень специфический мир, его нельзя оценивать с классическим театроведческим подходом.
Мне кажется, чтобы оценивать театр кукол, надо побывать внутри. Надо знать технологию, правила и особенности процесса. Надо понимать, как устроен театр кукол от начала до конца. Когда ты понимаешь, как это устроено, ты можешь понять, в чем допущена ошибка, в чем проблема, в чем — новаторство. Надо хоть раз взять в руки куклу. Потому очень мало тех, кто пишет о театре кукол, занимается им всерьез.
Каким должен быть актер, чтобы стать артистом театра кукол? Его же совсем не видно, он всегда на втором плане?
Есть такой тип актеров, которые очень талантливые, очень глубокие, но при этом страшно стеснительные, избегающие внимания. Я знаю много актеров, которые работают за ширмой, но когда им надо играть перед публикой или же дать интервью, они отказываются. Это первая особенность.
Второе же — это люди очень жадные до работы. Драматический актер ограничен своим телом, психофизикой. А в кукольном театре, за счет того, что артиста не видно, он может в любом возрасте играть любые роли. Например, уже немолодая актриса может играть Буратино, или же молодой артист выступит в роли благородного отца. У тебя через куклу появляется возможность выразить какую-то свою часть, которую в обычной жизни показать невозможно. Кстати, очень мало артистов, которые идут сознательно в артисты кукольного театра.
Третья, очень важная причина — это свобода. Обычный артист зависит от режиссера, художника, композитора и т.д. А идеальный кукольник — не просто артист, он умеет делать все. Сделать куклу, найти сюжет, сыграть, собрать команду вокруг себя — любой кукольник включается во все профессии. Например, в западном образовании кукольников учат не только собрать спектакль, но и продать его.
Разрушается стереотип о том, что кукольный театр — нечто вторичное. А если критиков берем — совсем элитарная специализация!
По сути — да. Нельзя просто так зайти, понять, как все устроено и тут же написать. Ты будешь бесполезен. Например, сейчас очень распространена традиция кукольника-солиста, так ему грамотный критик необходим, потому что только грамотный взгляд со стороны может оказаться решающим в работе. Возникают довольно интересные сотворчества. В драме такое вряд ли возможно, скорее такое взаимодействие может начаться с режиссером, нежели с артистом.
Чем детская программа АРТМИГРАЦИИ в этом году отличается от предыдущей?
В прошлом году у нас был год подростковых спектаклей. Были очень жаркие дискуссии, спектакли играли в необычных пространствах. А в этом году сместился возраст. Нижняя граница — 3+, затем 6+, 10+, 12+. То есть, в этом году удалось максимально расширить возрастные границы программы фестиваля. В том году был упор на работу с современными текстами, в этом же появилась классика — очень интересный «Дон Кихот», например, что неожиданно в детской программе, но очень показательно в плане важности внимательного выбора спектакля в детском театре. Ведь бывает «Золушка» 0+, а бывает 16+. Название ничего не определяет в возрасте аудитории. И у нас «Дон Кихот» в той форме, которая поможет подростковой аудитории познакомиться с этим сложнейшим произведением мировой литературы. Потом есть спектакли «Для детей», а есть «С детьми можно». Чувствуете разницу? У нас же есть и Основная программа АРТМИГРАЦИИ, и детская. Театр сам выбирает, какому экспертному совету показать свою постановку.
Сколько было прислано заявок в детскую программу?
Больше восьмидесяти. Получилось отобрать четыре спектакля в программу и одна постановка «Здесь был Кай» Артема Устинова будет показана в рамках специальной программы. Этот спектакль мне кажется очень важным. Спектакль создан в содружестве с организацией «ЛизаАлерт». Режиссер соединяет сказку о Снежной королеве с историями пропавших детей. Эта социальная направленность театра очень важна. Мы слышим со сцены какие-то серьезные вопросы, пусть через сказку, но мы обращаем на них внимание, задумываемся. Игровая форма позволяет не только найти параллели с реальностью, но и сделать размышление на серьезные темы менее страшным. И, конечно же, особенно ценно, то, что в уже до боли знакомом сюжете возникают новые нюансы, он рассказан иначе.
По каким критериям ведется отбор в программу?
Первый критерий, конечно же, качество. То отношение, о котором мы уже упоминали — что детский театр вторичен — к сожалению, разделяют и некоторые режиссеры. Они как-то подсознательно его считывают. В итоге детские постановки получаются практически халтурными. И что особенно страшно в фестивале, то, что подобные спектакли делают молодые режиссеры, которым нет еще сорока лет. Ощущение же от их работы: что спектакль поставлен в семидесятые, настолько он эстетически несовременный и неинтересный. Как это получается? Ведь молодой режиссер смотрит совершенно иные театр и кино, читает другие книги, живет в другой реальности — а в итоге?.. Что срабатывает в подсознании?
Может, это какой-то внутренний страх? Работа в детском театре — особая ответственность, а следовать условному канону просто.
Может, и так. Одним словом большое количество спектаклей уходит именно по этим показателям. Однако не надо забывать, что у нас не «Золотая Маска», не «Арлекин» — мы не ведем конкурс за лучшие спектакли. Мне кажется гораздо более важным показать, чем живут сейчас молодые режиссеры, дать им возможность заявить о себе. Ведь на фестивале зрителями выступают не только дети и их родители, но и коллеги, и критики. Режиссеры, показавшие свой спектакль, потом могут быть приглашены на постановку в другой театр, получить развитие. Это же фестиваль именно молодой режиссуры, а не театров. Поэтому важны все творческие взаимодействия, возникающие на фестивале. Режиссер — профессия индивидуальная, а АРТМИГРАЦИЯ позволяет включиться в общий процесс, понять, что и как происходит в театре. Поэтому мы стараемся, чтобы артисты и режиссеры находились на фестивале все время проведения.
Каких видов кукол сейчас больше?
Сейчас время планшетных кукол, когда куклы на столе и артист виден. Возвращаются марионетки, но это довольно сложный вид кукол, не каждый за него возьмется, это непросто. Вот почему еще и мало театроведов, занимающихся кукольным театром — ведь есть не только стандартные виды кукол, но и авторские, созданные конкретными артистами и художниками. Охватить их все очень сложно. И театр всегда развивается, постоянно появляется что-то новое! Начиная от особенных материалов заканчивая новыми технологиями. Сейчас, например, Ирина Криворукова и Иван Заславец будут делать в Музее Современного искусства спектакль «Каштанка» с роботами. Это же тоже кукла, если разобраться? Неживой объект, действующий по команде кукловода. А ведь это уже новая система. Мне кажется, что соединения театра кукол с наукой — очень перспективное. Образовательная составляющая она тоже несомненно, важна.
А что первично в театре для детей: развлечение или образование?
Образование — это к школе. Театр — это эстетика, эстетическое переживание. Он не учит, он не должен этим заниматься! Когда театр дает тебе эмоциональный опыт — это главное. А если ты после этого еще и задумался о чем-то или узнал новое — великолепно!
Но передать эстетическое знание — сложнее, чем научить…
Да, именно так. Важен еще и настрой, чтобы человек смог воспринять его. Потом есть еще такой момент… Детский театр — первый, с которым ребенок встречается, он узнает этот вид искусства именно через детские спектакли. Возможно, взрослые увидят какие-то повторения, но для ребенка этот опыт — первый. И об этом нельзя забывать, это огромная ответственность. Он должен дорасти через какие-то простые опыты до взрослого спектакля, выбрать свой вид театра.
Кто-то из родителей может сказать, что ему театр в принципе не нужен, поэтому и ходить ни за каким эстетическим переживанием они не будут…
Возможен и такой подход. Ребенку нельзя ничего навязывать. Лучше попробовать все и выбрать то, что ему наиболее подходит. Нельзя заставлять, например, читать. Ему может быть действительно неинтересно, он мир иначе воспринимает. Для чего тогда насиловать и заставлять? Так же и с театром. Против воли приводить в театр «Ах, тебя это так разовьет»? Для чего? Он не вернется потом в театр никогда или же вообще уйдет с чувством ненависти. Возможно, он вырастет, найдет свой спектакль и придет осознанным хорошим зрителем. Но не через силу! Свобода должна быть.
Когда вы ведете обсуждение после спектакля, что для вас важнее всего? Получить обратную связь, пробудить чувства и эмоции в публике, может, объяснить что-то непонятое?
Мне кажется, основная задача в том, чтобы познакомить театр и зрителя. Для человека это колоссальный опыт: вот, только что человек ходил на сцене — а вот уже есть возможность с ним побеседовать, он живой и настоящий. Для актера важно узнать, что о нем думают люди. Даже не о нем, как об артисте, а о том, как воспринимают его персонажа. Иногда бывают очень неожиданные мнения, которые исполнители в своих героях и не замечают. Понять эту разницу восприятия — тоже интересно.
Меняются ли темы детских спектаклей?
Сейчас меняется оптика, появляется в театре новая этика. Которую я, например, хочу понять, но пока не понимаю до конца. А в театре для детей эти перемены еще сложнее отзываются. Сказки и классическая литература, которую в основном и показывают детям, базируются на старой этике. Конечно, это очень уязвимый момент и для режиссеров, и для критиков. Сейчас в проекте «Обратная связь» мы будем размышлять над этим. Ведь зачастую привнести в произведение новую этику означает насиловать его, противоречить тому, что заложено.
Мне кажется, что излишняя опека и чересчур бережное отношение к ребенку-зрителю не совсем верно. Театр — это в любом случае эмоциональный взрыв. А если мы будет замалчивать какие-то жизненные темы, которые могут ребенку быть необходимы и интересны, то лишим его возможности подготовиться к реальной жизни. Бывает, например, что родители предъявляют претензии спектаклю из-за того, что ребенок плакал над сюжетом. Не понимая, что это хорошо и правильно — значит, он смог подключиться к действию, пережил этот опыт. Теперь он сможет и в жизни справиться с похожей ситуацией, как минимум посочувствовать кому-то. Ребенку можно сто раз сказать, что нельзя уходить с незнакомыми или садиться к ним в машину. Но он примет это скорее, увидев на сцене историю персонажей, которые пережили нечто подобное. Поэтому детский театр не должен бояться быть драматичным.
Есть ли, на ваш взгляд, в детском театре темы, на которые говорить нельзя?
Нет, таких тем нет. Все дело в уровне и театральном языке, на котором мы об этом говорим. В обществе идет катастрофическая путаница пропаганды и искусства. Озвучить проблему — не означает пропагандировать.
В любом случае — родители сами решают, какие темы подходят для разговора с их детьми, какие нет. Тут одна рекомендация — читайте аннотацию к спектаклю. Театр может делать все, но только вы выбираете, что смотреть. Это уже зона ответственности родителей и педагогов.
Часто слышу от взрослых: а зачем моему ребенку смотреть о смерти, буллинге, особых людях? Нас эта проблема не касается. Но тут хочется ответить, что если у вас в семье нет особенного ребенка, то это не значит, что вы не должны знать, как с ним общаться. Вы не были жертвой буллинга и сами никого не трогали — прекрасно, но не зная, что и как происходит в подобных историях, вы останетесь молчащим большинством.
Спектакль, который вы бы порекомендовали подростку 12-14 лет, чтобы просто быть человеком?
Перечислю несколько постановок. Прежде всего, это РАМТ, спектакль «Людоедик». Рассказ о том, как мама ограничивает сына во впечатлениях, так как он — сын людоеда и она боится, что однажды он сорвется и станет таким же. Очень рекомендую постановку Творческого центра «Среда» «Сахарный ребенок», идущий на Сцене на Новослободской Театра ШДИ. Благодаря ей ребенок может не просто узнать историю из учебника, но и соотнести себя с событиями, понять, как жили его ровесники в тех условиях. Также хорош спектакль «Вафельное сердце» Творческого объединения 9, идущий на той же площадке, тоже очень хорошо сделано, по хорошему переводу хорошего произведения (перевод Ольги Дробот, повесть Марии Парр). Еще к просмотру рекомендовал бы постановку «Беглецы» в Театре Виктюка.
Фото предоставлены пресс-службой фестиваля АРТМИГРАЦИЯ,
а также с сайтов театров и личного архива Алексея Гончаренко
