ДАНИЛ ЧАЩИН: «КРАСАВЕЦ МУЖЧИНА» — ЖЕСТОКАЯ ИСТОРИЯ О КРАСОТЕ И РЕВАНШЕ»

Анастасия Павлова

Фотография предоставлена пресс-службой

В декабре в Театре имени Пушкина вышел новый спектакль Данила Чащина «Красавец мужчина» по пьесе Александра Островского. Для Чащина это вторая работа в театре и второе обращение к драматургии Островского. Чем актуальна пьеса сейчас, почему красоту возводят в культ и как режиссёр выбирает тексты наш корреспондент Анастасия Павлова поговорила с Данилом Чащиным.

Пьесу «Красавец-мужчина» ставят не так часто. Чем Вас привлекла эта пьеса?

Это долгая история. Мне эту пьесу когда-то подсказал Константин Богомолов, я её прочитал, и она мне очень приглянулась. А поскольку ставят ее редко, то и сравнивать ни с кем не будут (улыбается). Пьеса ведь очень смешная, и она про красоту. Красоту как мерило успешности. Человек, в первую очередь, выбирает эстетику, а потом оправдывает ее этикой.

Кстати, есть легенда, что «Красавца-мужчину» Островский сочинил в отместку актрисе, которая ушла от него к красавцу. И на этой энергии очень интересно делать спектакль.

На фото — спектакль «Красавец мужчина» © Геворг Арутюнян

В спектакле в очередь главную роль играют Дмитрий Власкин и Владимир Жеребцов.

И два разных спектакля получилось. У нас и две главные героини, которые совершенно по-разному работают. Интересно будет эти пары между собой помешать. Анна Бегунова (играет роль Зои) и Дмитрий Власкин – муж и жена, любопытно будет посмотреть на их взаимодействие.

Герой Жеребцова по манере поведения очень похож на Прохора Шаляпина…

Самое забавное в том, что мы обсуждали этого человека. А когда Владимир Жеребцов надел парик, то совсем стал на него похож.

Изначально я придумал, что Окоемов появляется из люка и в финале туда же уходит. И возникала ассоциация с Дон Жуаном, который проваливает в бездну. Но во время прогона плунжер заклинило. Для меня это стало знаком и духи театра нас предупредили, что решение лучше поменять. И в итоге герой поднимается наверх на фоне статуи Давида, что намекает на его победу в будущем.

Всегда любопытно исследовать обаяние и сексуальность зла. Почему женщинам хочется познакомиться с Дон Жуаном, а мужчинам – быть на него похожим. Ведь рядом всегда есть хорошие парни, а женщин тянет на тех, кто приносит им страдания. Главным становятся яркие эмоции, подобные американским горкам. Опять же здесь очень четко проявляется гордость. Ведь он из всех выбрал именно ее.

На фото — Анна Бегунова в роли Зои Окоемовой © Геворг Арутюнян

То есть это не совсем любовь, а скорее закрывание каких-то своих внутренних проблем?

Да, там все это есть… Зоя рано потеряла родителей, и ее, по сути, выдрессировала тетка. Она находится в плену той программы, которую в нее заложили, и она живет как будто под гипнозом.

Но с героиней Анастасии Паниной, Сусанной, все иначе…

У нее ощущение реванша. Муж Сусанны был богат, но некрасив. И у нее есть нерастраченность чувств и желание сейчас прожить жизнь как в кино. Окоемов у нас как звезда, которую все хотят, и женщины, попадающие под его влияние, готовы на все, лишь бы получить его внимание. Им кажется, что если он выбрал их, то они особенные.

Казалось бы, «Красавец-мужчина» — классический водевиль, но спектакль получился больше страшным… Зоя, ставшая блогером, уже не просто обманутая жена, а инста-коуч по отношениям…

Мы искали таких девушек в жизни. «Имя им легион». Можно далеко не ходить. Среди моих инста-знакомых есть женщины, которые разводятся с мужьями и решают стать сильными и независимыми. Это тот самый реванш. Когда меня спрашивают о жанре спектакля, я не могу твердо сказать, что это комедия. По большому счету, это очень жестокая и циничная история, где эту девочку сначала ломают, а потом мужчины договариваются между собой, кому она достанется. Эта линия у Островского есть и в «Бесприданнице», и в «Последней жертве».

На фото — Анастасия Панина в роли Оболдуевой и Владимир Жеребцов в роли Окоемова © Геворг Арутюнян

Героиня Паниной появляется и в образе миллионерши Оболдуевой, из которой Вы сотворили паучиху… И Окоемов ведь готов влезть в эти сети

Этот образ придумал художник Даниил Ахмедов. Он полноценный соавтор этого спектакля. Даниил предложил это еще на этапе эскизов, и мне осталось только реализовать. Я девочкам, которые играют «зад паучихи» рассказал историю о том, как во время репетиций «Сказок Пушкина» Уилсон месяцами учил артистов своему методу, а в итоге одного из актеров – Дмитрия Сердюка распределили на «зад коня». Позже Евгений Миронов предложил ему в очередь играть Пушкина. Так что неважно, с чего ты начинаешь в театре… (смеется)

И вся сцена с Оболдуевой, конечно, про деньги, ради которых Окоемов пойдет на все. Все женщины в этой пьесе хотят Окоемова, а Окоемов хочет денег. У него один талант – красота, и умение обаять и привязать к себе, и он использует его на полную. Герой понимает, что ставки высоки, ведь благодаря Оболдуевой он станет «олигархом», поэтому он чувствует себя победителем, даже когда вылезает из-за дивана весь переломанный и в крови. Другое дело, что он заигрался. Но для меня очень важно было показать, что он непотопляемый. Поэтому в финале он взбирается на один уровень со статуей Давида.

Образ Давида как возник в этой истории?

Это тоже придумал Даниил Ахмедов. Давид стал уже мемом, суперзвездой, с ним все фотографируются, он превратился в глянец, он на чехлах, на заставках телефонов… У нас в спектакле звучит музыка Барокко и Ренессанса и я подумал, что сочетание ренессансной культуры, где был культ красоты, культ тела, культ прекрасного и масскультуры инстаграма, даст объем.

Я, кстати, хотел назвать спектакль «Красота». К сожалению, мой вариант названия не приняли, потому что, как мне сказали, «Красавец мужчина» будет продаваться лучше, чем «Красота». (улыбается)

В «Красавце мужчине» возникает и еще одна тема, которая проходит по многим Вашим спектаклям, – тема распадающейся семьи. Недавно на эту тему в Театре Наций Вы выпустили «Кто боится Вирджинии Вулф?», там же вышел «Живой Т.»….

Возможно, это один из моих страхов, но это не только про распад семьи – это про отсутствие коммуникации между людьми, потому что мы не слышим друг друга, нам сложно быть вместе. Нам надо как-то договориться, а у нас не получается, и сейчас эта тема особенно актуальна. Мы очертили круг вокруг себя, не можем пойти на уступки, и это приводит к фатальным последствиям.

На фото — сцена из спектакля «Красавец мужчина» © Геворг Арутюнян

«Красавец мужчина» не первое Ваше обращение к Островскому. Был ведь еще «Доххход» в Саратове. Там герои хотели переселиться на Марс…

Да, там я перенес действие пьесы в будущее и попробовал сделать антиутопию. Работали мы над ним до ковида, и основная мысль была в том, что атмосфера Земли настолько непригодна для жизни, что люди вынуждены ходить в противогазах, а «Доходное место» — это просто билет в колонию с чистым воздухом. Когда спектакль вышел, зрители в зале сидели в масках, в актеры на сцене играли в противогазах.

Это была и история о том, как мы душим друг друга, как душит нас время, обстоятельства, государство. А сейчас это ощущается особенно остро.

В «Красавце мужчине» вы отправляете героев в пафосный клуб…

Да, клуб становится «ярмаркой тщеславия», где все стараются показать себя с выгодной стороны. Персонажи выходят на подиум и демонстрируют свои наряды, непригодные для повседневной жизни. Но эта одежда помогает им быть объектом праздника.

«Красавец мужчина», мне кажется, поможет взглянуть на себя со стороны, разглядеть в себе и в других эту амбициозность и посмеяться. И, конечно, получить хорошее настроение и побыть вместе. Как поет одна запрещенная сейчас певица: «Пусть тучи разогнать нам трудно над землей, но можем мы любить друг друга сильней».

На фото — режиссёр Данил Чащин / предоставлено пресс-службой

Как Вы выбираете тексты?

У меня в телефоне есть заметки – «режиссерский портфельчик» с названиями пьес, которые мне нравятся. Один из критериев – это мурашки. Если во время чтения организм подключается к тексту, я его беру. Так было и с «Красавцем-мужчиной», хотя это и не самая совершенная пьеса у Островского. Очень важно, с кем ты будешь делать историю. Например, когда я прочитал «Кто боится Вирджинии Вулф?», я не сразу ее понял, но я ее почувствовал и еще я понимал, что с артистами, которые заняты в спектакле, мы придумаем что-то интересное. И сейчас с каждым спектаклем в тексте открывается все больше пластов.

Следующий спектакль я буду делать с Викторией Толстогановой в компании Леонида Робермана «Арт-Партнер ХХI» по пьесе Андрея Иванова «Это все она». А в конце сезона снова буду работать в Театре Наций тоже с современным текстом – киносценарист и писатель Анна Козлова написала пьесу «Последнее лето». Параллельно буду готовиться к съемкам киносериала и полного метра вместе с кинокомпанией «Среда».

Неважно, классика это или современная драматургия. Главное, чтобы мы в творчестве двигались к горизонту, открывая все больше и больше пространства, а не упирались в дно.

Author

Поделиться: