Данила и Павел Рассомахины — ведущие актёры Центра драматургии и режиссуры под руководством Владимира Панкова. В прошлом сезоне они попробовали себя в качестве режиссёров и выпустили спектакль «Следующим номером». О том, как возник замысел постановки, команде, двойниках и мечтах с ребятами беседовала Анастасия Павлова.
Когда мы в последний раз с вами разговаривали, вы сказали прекрасную фразу: «Важно за кем идти». Тогда вы безоговорочно поверили Владимиру Панкову, сейчас он абсолютно доверился вам. Сложно было уговорить его на эту авантюру?
Данила. У этой постановки длинная история. Первоначально это был эскиз по пьесе Эжена Ионеско «Этюд для четверых», который мы делали с нашим педагогом Олегом Анатольевичем Волынцевым. Вышел почти готовый спектакль, который мы показали Владимиру Николаевичу Панкову. И он предложил добавить в постановку тексты Леонида Енгибарова. Мы попробовали – взяли его новеллы, лёгкие, восторженные… Но история не собралась. Тогда попробовали добавить его биографию.
Павел. И опять не собралось. Получалась немного «жёлтая» пресса об артисте.
Данила. Когда мы смотрели на Енгибарова, то заметили эту двойственность: в новеллах клоун описывает себя таким, каким хотел бы быть, а биография – реальная жизнь человека. И этот вечный выбор между жизнью, счастьем личным и карьерой, который его мучил. Для нас была важна не столько его биография, сколько настоящие переживания артиста. Так появилась мысль делать не спектакль про Енгибарова, а сочинить историю об артисте вообще. Но нам показалось правильным разделить одного человека на двух персонажей – артиста Александра Теплова и простого бухгалтера Алексея Сазонова.
Павел. У нас было много редакций. В одной я предлагал добавить повесть Стругацких «Улитка на склоне». Так постепенно складывалась концепция истории и наше понимание о 1970-х. В итоге мы решили держаться одной биографии и сделать историю про цирк.
Данила. Но и с выдуманными персонажами всё шло не так просто.
Павел. Первая часть писалась очень легко. Мы благополучно запутали все линии, а как их распутать – не могли понять. Дома висел большой ватман, на котором я расписал все линии нашей истории, и мы методично удаляли лишнее. И возвращались к началу. Брат находился внутри истории, я пробовал смотреть на неё извне. Мы сделали первую часть и показали её Панкову. И он дал добро на продолжение. В нас поверили, нашли грант на постановку. Мы собрали команду и показали практически полноценный спектакль, только без костюмов и декораций. Потом к нам присоединилась художница Анна Агафонова, а нашим музыкальным гуру стал Виктор Маминов.
В вашей истории помимо Енгибарова можно найти отсылки и к другим артистам того времени…
Данила. Мы не пытались сделать исторический спектакль, но для нас было важно рассказать о нашем ощущении того времени. А после смерти мастера курса Валерия Гаркалина, вдруг поняли, как лучше это сделать. Практически один за другим ушли наши педагоги с эстрадного факультета – степист Владимир Иванович Кирсанов и телеведущий Михаил Борисович Борисов. И родилась форма – эстрадный концерт, где есть отсылки к репризам Романа Карцева и Виктора Ильченко, к Аркадию Райкину, к конферансу Бориса Брунова и Андрея Миронова. Так возникла целая культурная вселенная той эпохи, в которой смешаны практически все популярные эстрадные жанры того времени: музыка, эстрада, цирк, кино.
Павел. Мы всё перемешали, и сделали это с любовью. Тут и отсылка к Кирсанову – в спектакле именно его номера со степом или к абсурду, который нам прививал Гаркалин – так возник абсурдистский монолог про мурашек и червячков, от Владимира Николаевича мы тоже много взяли – жанр, например. У нас звукодрама – не совсем soundrama Панкова, скорее, наше понимание ее. Soundrama — то, до чего ещё нужно дорасти.
Данила. Но самое важное для нас то, что для нас это очень актуальная тема — невозможность мечтаний.
Пространство спектакля напоминает конструктор…
Павел. Вы знаете, когда мы увидели эту декорацию, то невероятно обрадовались, потому что это и были наши зарисовки на ватмане, воплотившиеся в реальность. Такие декорации очень легко трансформировать. И мы как будто играли с большими игрушками.
Принцип конструктора ведь отчасти сохраняется и в жанре эстрадного концерта, который как бы собирает историю из паззлов, и даже в памятнике одному из героев – артисту Александру Теплову, который делали разные скульпторы.
Вернёмся ко времени. Почему точкой отсчёта становятся именно 1970-е?
Данила. Изначально мы отталкивались от биографии Енгибарова, а его не стало в 1972.
Ещё одним фактором стала сама эпоха. Я не могу объяснить это с исторической точки зрения, потому что все воспринимаю на эмоциональном уровне. Я чувствую так – были «шестидесятники», многие из которых пережили эмоциональное потрясение – Вторую мировую войну. Когда она закончилась, все точно понимали, как быть не должно. И были уверены, что это никогда не повторится. 1960-е дали мечту о новой жизни, о свободе, они вселяли оптимизм. А 1970-е эту мечту фактически разрушили, но оставили надежду.
Мне кажется, именно в это время люди разделились на очень разочарованных и больших мечтателей. Их мечта – реакция на то, что не сбылось в 1960-е, на события того времени, на закрытость от мира.
В 1970-е люди всячески пытались изжить эту травму, если судить по культуре того времени. У нас поэтому и появляется этот абсурдный монолог о червячках и мурашках. Он о том, что червячка – свою мечту – не надо гасить. И мы в спектакле пробуем понять, как правильно, но чёткого ответа у нас нет. Поэтому было важно, чтобы спектакль оставлял надежду, чтобы и зритель, и актёры смогли «погреться».
Итак – мечта. Клоун Александр Теплов мечтает о Монте-Карло. К слову, цирковая тема ведь тоже связана с мечтой. Вы как-то поймали время – в 1970-х на Воробьёвых горах открывается самый большой цирк в Европе, в Монте-Карло впервые проводят цирковой фестиваль, ставший самым престижным…
Павел. Именно поэтому один из наших главных героев — артист. Это же профессия мечты. Ведь клоун в те годы – очень престижная профессия. Смехом люди спасались в то время, боролись со страхом. Неслучайно рождалось так много анекдотов.
Данила. Для нас стала важной тема двойственности – идеализированное представление о человеке, и он — настоящий. Памятник Теплову, та память, которая с годами вымывает всё приземленное, человеческое, оставляя лишь его гениальность (так, кстати, было и с Енгибаровым) и закулисье, в котором мы видим обычного слабого человека со своими амбициями. Монте-Карло для Теплова – отчасти попытка «прыгнуть» за границы возможного, обрести свободу. Он в итоге попадает в Монте-Карло, но занимает там 2-е место.
Такой ответ от Вселенной, потому что к мечте нельзя идти окольными путями. С мечтой Теплова мы разобрались. А о чём мечтает второй герой – Алексей Сазонов? Исполняет ли он свою мечту?
Павел. В случае с Сазоновым, мне кажется, тема мечты звучит более болезненно даже. Она недосягаема для него по многим причинам. Он уже не сможет исполнить мечту мамы о море, уже не увидит реакции родителей на своё выступление в цирке…
Но это всё о реализации чужих мечтаний, что со своей?
Данила. Мне кажется, он в итоге приходит к тому, что его главная мечта – радовать близких. Поэтому в конце спектакля и возникает вопрос, обращенный к Соне: «Какая твоя мечта следующим номером?»
Вы ставите своих героев в ситуацию сложного нравственного выбора…
Павел. Да, они попали в одинаковые условия, но совершили разный выбор.
Мы специально взяли бытовую, максимально простую историю, где герои меняются местами. Она похожа и на боевик, и на детектив, и на роуд-муви. А в итоге два персонажа, как бы являются одним целым. Сазонов – эмпат, душа, человек, всегда готовый помочь, иногда даже в ущерб себе. А Теплов – талантливый, но не очень приятный тип, лишённый этих качеств, очень сосредоточенный на себе. А нам кажется, что талант – это прежде всего человечность.
Поэтому в какой-то момент во время драки они так «слипаются» друг с другом, что перестаёшь понимать, кто где. Но они не могут стать одним целым – слишком полярные люди.
Данила. Наши герои должны пройти свой путь. И Теплов его не проходит, не возвращается из него, а Сазонов, как Улисс, проходит все испытания и, вернувшись, понимает, что всё, что ему, действительно, нужно – тут, дома. И возвращается он не проигравшим.
Павел. Когда мы придумывали Теплова, мы не знали, как показать гениальность человека на сцене. Так появился ещё один персонаж – талант Теплова. Большой талант в маленьком человеке. Он повсюду ходит за ним, Теплов обращается к нему, и даже памятник больше похож на талант, а не на самого артиста. Но нам хотелось и оправдать Теплова, потому что у него внутри тоже «что-то зудит и чешется», и этому надо дать выход.
Не уменьшается ли талант в зависимости от дел человека?
Павел. Это парадокс. Нам часто кажется, что талант многое оправдывает, Теплову многое прощается. Поэтому не просто выгнали, а написали донос и не пустили на фестиваль.
Спектакль выстроен так, что не сразу понимаешь, где заканчивается реальность и начинается абсурд циркового номера.
Данила. Мы даже хотели сделать в сценографии фрагментарность воспоминаний как пустые флажки и вымпелы, потому что с годами конкретика стирается, остаётся только впечатление. И также на эмоциональном уровне – когда возникают номера. Для нас важно, что номера рождаются как бы из самой жизни, из эмоционального состояния персонажей, из обстоятельств вокруг.
Почему сейчас так важна тема света и мечты?
Павел. В одной из первых редакций, история называлась «Про червячков и мурашек». В спектакле есть два забавных абсурдных монолога об этом, и, мне кажется, что, в итоге, именно эти самые «червячки» и «мурашки» помогают нам решать самые важные вопросы в жизни. Потому что это то, что не даёт быть нам равнодушными, помогает нам понять, что такое правда, свет и мечта.
Данила. На самом деле, мы не думали об актуальности, когда работали над спектаклем, мы просто хотели сделать спектакль с надеждой. Наверно, мы попали в эту волну воспоминаний о 1970-х, какой-то их идеализации. И пока шли репетиции, время и обстоятельства делали его более актуальным, созвучным нашему времени. Когда люди не могут уехать из страны, закрываются границы, когда у людей отбирают мечту, но всегда остаётся надежда. И всегда есть те, чьи мечты мы можем помочь исполнить. А ещё мы можем подсмотреть, как спасались люди в то время, найти какие-то ответы. Возможно, взглянуть через то время на наше, с грустью и улыбкой. Грусти у нас много, нам бы улыбаться научиться.
Фотографии Григория Такки, предоставлены пресс-службой ЦДР
