Начинается новый театральный сезон, а вместе с ним возвращается и наша историческая рубрика. В четвёртой главе диплома Полина Афиногенова исследует историю разрыва студии Ефремова и МХАТа.
Четвёртая глава. Неудавшееся узаконивание
После выпуска спектакля «Вечно живые» встал вопрос о способе узаконивания существования студии при МХАТе. На третий ночной показ спектакля студийцы пригласили артистов МХАТа и директора театра А. Солодовникова. Корифеям Художественного театра спектакль понравился, однако идею создания Пятой студии они не поддержали. Но молодым артистам удалось заручиться поддержкой А. Солодовникова. Он всеми силами способствовал тому, чтобы студия получила официальный статус.
Сложность заключалась в том, что в середине 1950-х годов это было сделать фактически невозможно. Студийцы ходили по разным инстанциям и обращались за советом к театральным деятелям, которые были связаны со студиями 1920-х годов (Р. Симонову, Ю. Завадскому), чтобы понять, каким образом можно обойти бюрократические препоны и открыть студию официально, однако их усилия не увенчались успехом. Тогда директор принял решение заключить с группой актёров, участников репетируемого спектакля “В поисках радости”, временный трудовой договор, что на ближайший период обеспечивало группу средствами на постановки, репетиционной базой, давало бы возможность привлекать к студийной работе мхатовских артистов. Однако договор был лишь временной, непрочной формой взаимоотношений Студии и МХАТа.
А. Солодовникова волновало состояние МХАТа, где ныне пустовали целые залы, беспокоил большой балласт труппы. Студия молодых актёров представлялась Солодовникову будущей опорой, поэтому он запланировал проект по реорганизации труппы Художественного театра. 27 сентября 1957 года директор МХАТа направил министру культуры Н. Михайлову письмо с предложением о создании на базе филиала МХАТ самостоятельного молодёжного театра, открытие которого планировалось в следующем сезоне (1958-1959). Солодовников даже придумал название для своего детища: «Театр молодых актёров имени Вл. И. Немировича-Данченко». Основой его должны были стать лучшие силы Студии молодых актёров и наиболее талантливые выпускники Школы-студии МХАТ. Художественным руководителем театра А. Солодовников предлагал назначить Г. А. Товстоногова, с которым уже была договоренность.
Солодовников предполагал, что в дочернюю труппу МХАТа частично влилась бы молодёжь, уже работающая в труппе. Директор театра упомянул в письме министру, что помимо постановки «В поисках радости» О. Ефремова в театре готовили свои работы еще три молодых режиссёра: В. Богомолов, В. Монюков и И. Тарханов. В итоге первоначальную основу репертуара составили бы пять спектаклей, к которым должен был добавиться ещё один, поставленный Г. Товстоноговым до наступления следующего сезона, чтобы режиссёр укрепил своё положение в качестве художественного руководителя.
Основной площадкой функционирования молодежного театра предполагалось сделать филиальное здание МХАТа, залы которого наполнялись только в дни показов спектаклей Студии молодых актёров, а всё остальное время пустовали. Программа нового театра должна была опираться на этические и эстетические принципы МХАТа и развивать его художественный метод, при том, что с новым молодым театром у МХАТ имелась бы кровная идейно-творческая связь, но руководство и бюджет театра должны были бы стать самостоятельными, автономными.
Однако министр культуры Н. Михайлов не принял проект А. Солодовникова, реорганизации МХАТа не случилось. Отказался от планируемого переезда в Москву и Г. Товстоногов, уже принявший на тот момент руководство БДТ в Ленинграде.
Тема сложных взаимоотношений Ефремова и МХАТа периода замысла и организации будущего «Современника» ещё ждёт своего исследователя и, разумеется, заслуживает отдельного углубленного изучения. Но после изучения имеющихся в распоряжении автора источников можно предположить, что проект создания «Театра молодых актёров им. В. И. Немировича-Данченко» был личной инициативой А. Солодовникова, вряд ли подробно обговоренной и согласованной с О. Ефремовым и его студийцами.
Это предположение обусловлено несколькими обстоятельствами. Во-первых, переговоры директора МХАТа с Товстоноговым велись еще с 1955 года, то есть начались они задолго до появления первого спектакля Студии молодых актёров, а значит, идея сама создания «Театра молодых актёров» возникла не как следствие инициативы О.Ефремова. Во-вторых, показателен тот факт, что в проекте Солодовникова статус Ефремова уравнен с положением ещё троих мхатовских молодых режиссёров. И, наконец, автору представляется маловероятным согласие на вторые-третьи роли самого Ефремова, к тому времени уже заявившего о своих лидерских качествах и амбициях, уже успевшего создать свою творческую команду и сформулировать идеологию собственного нового дела.
У «Современника», как и у Художественного театра, несколько дат рождений. Первая – 15 апреля 1956 года – день премьеры «Вечно живых». Второй датой можно считать 4 апреля 1958 года – день официального учреждения театра приказом «О создании Театра-студии “Современник” при Московском Художественном академическом театре имени М. Горького» (см. прил. №2). В 1958 году «Современник» стал официальной частью Художественного театра, сохраняя свою творческую независимость. Солодовникову из-за невозможности осуществления проекта создания молодежного театра пришлось узаконить студийную группу О. Ефремова при МХАТе: «труппа устанавливалась в 15-20 человек, столько же кандидатов в штат; репетиционные помещения — в МХАТ и в аудитории № 2 в Школе-студии; спектакли по два раза в месяц на сцене филиала МХАТ, 10 раз в месяц по клубам» (Соловьева, И. Н. Ветви и корни. – М.: Московский Художественный театр, 1998. – С. 137.). Студия приступила к выполнению своей миссии, положенной в основание коллектива, – развивать искусство Станиславского и Немировича-Данченко.
Однако пребывание студийцев в подчинении метрополии длилось недолго: спустя год по требованию парткома и финансового отдела МХАТа «Современник» был отторгнут от театра. Возникнув в полемике с современной практикой МХАТа, молодой театр слишком наглядно оттенял творческую косность своей альма-матер. Как заметил К. Рудницкий, судьба коллектива была предопределена заранее – «Современник» возник «не как желанный отпрыск могучего ствола, но — как сомнительное “крапивное семя”» (Рудницкий, К. Л. Театральные сюжеты. – М.: Искусство, 1990. – С. 232.), и если в самом факте существования Первой и Второй студий была заложена цель пополнить труппу молодыми талантливыми воспитанниками, то «Современник» театру в этом качестве был совершенно не нужен, поскольку в середине 1950-х годов МХАТ недостатка в молодёжи не испытывал, ежегодно пополняясь выпускниками Школы-студии МХАТ.
Поводом для отказа МХАТа от «Современника» стало несколько скандалов, которые обострили отношении между студией и метрополией. Первый разразился после открытой генеральной репетиции спектакля «Матросская тишина» по пьесе А. Галича, о которой руководство театра не было уведомлено. Спектакль должен был стать второй постановкой студийцев, однако уже во время репетиций пришло известие о том, что цензура запретила пьесу. Тем не менее, состоялось два показа – один на зрителей, другой для цензоров. Спектакль в конечном итоге был запрещён, после чего студийцы взялись за постановку розовской пьесы «В поисках радости». Руководство МХАТа возмутилось чрезмерным самоволием Студии.
Но переломным моментом во взаимоотношениях «Современника» и МХАТа стала премьера спектакля «Никто» по пьесе Э. де Филиппо в постановке А. Эфроса. Спектакль раздражал начальство прежде всего сценографическим решением приглашенного Эфросом художника Л. Збарского, который сам изготовил условный задник — полотно с яркими цветовыми пятнами, спровоцировавший нарекания в формализме. Но были и другие претензии: «Не устроило опекунов многое и в режиссуре, и в игре артистов. Не смогли смириться с тем, например, что Олег Ефремов, игравший роль простолюдина Винченцио, позволял себе – это на сцене МХАТа! – сидеть в трусах и мять бумажку перед тем, как пойти в сортир…» (Козаков, М. М. Третий звонок. – М.: Независимая газета, 2004. – С. 184 – 185.). По этим причинам молодому театру предъявили жесткое обвинение: «коллективом “Современник” и его руководством был допущен ряд серьёзных ошибок: а) шатание в выборе репертуара, нездоровый интерес к неполноценным пьесам… <…> в) отход от принципов реалистического искусства, в которых была воспитана лучшая, основная часть коллектива…» (Кваша, И. В. Точка возврата. – М.: НЛО, 2007. – С. 160.). Итогом стало изгнание театра-студии «Современник» из стен МХАТа.
Обречённый на трёхлетнее скитание «Современник» оставался верным традициям МХАТа даже в столь трудный для себя момент. Когда коллектив оказался на улице, помощь студийцам предложил возглавлявший Московский театр им. В.Маяковского Н. Охлопков. Он пообещал предоставить актёрам репетиционные помещения, выделить сотрудников декорационных мастерских и дать при этом абсолютную автономию. Однако, оставаясь верными своим этическим принципам, студийцы отказались. «Мы не пошли к нему, подумали, что это будет предательством МХАТа. Не МХАТа существующего, а МХАТа Станиславского и Немировича, их идеи…», – писал Игорь Кваша. Начался период мучительных скитаний и борьбы за своё существование.
