НАПИШИ МНЕ ПИСЬМО

Виктория Пешкова

В галерее «Бомба» прошли премьерные показы иммерсивного спектакля Ольги Проскурниной «Друг по переписке. Странные сближения». В истории эпистолярного общения благополучной француженки и американца, приговоренного к смерти за убийство полицейского, не придумано ни слова. И зрителям дана возможность стать «собеседниками» в этом драматичном диалоге.

Иммерсивный театр – жанр молодой, но уже получивший все права гражданства на отечественных подмостках. Режиссерам интересно испытывать на прочность каноны традиционного театра, публику прельщает возможность попасть туда, куда прежде ей путь был заказан – на сцену, и стать со-участником разворачивающегося там действа. Впрочем, в случае с иммерсивными спектаклями сцена, зачастую, являет собой не привычную «коробку» с кулисами и занавесом, залитую светом софитов, а помещение, для театральных экзерсисов абсолютно не предназначенное. По случаю премьеры «Друг по переписке» обосновался в подвалах фабричного здания, возведенного полтора века тому назад: некогда здесь была фабрика технических бумаг «Октябрь», ныне – Центр творческих инициатив «Фабрика».

История, послужившая материалом для спектакля, произошла на самом деле. 15 апреля 2003 года Мариэтта Бонкомпэн отправилась в кондитерскую за тортом к своему шестидесятому дню рождения. На обратном пути она купила газету L’ltinerant и привычно открыла на странице с адресами приговоренных к смертной казни: Мариэтта считала своим долгом поздравлять этих несчастных с днем рождения, хотя ответов никогда не получала. Один из них, ожидающий своей участи в камере смертников какой-то техасской тюрьмы, оказался ее абсолютным ровесником – Карл Вэйн Буншен родился в тот же день. На тот момент он ожидал исполнения приговора уже 13 лет. Она написала ему и через две недели получила ответ. Так началась переписка длиной во всю оставшуюся жизнь.

Мариэтты писала черновик письма по-французски, затем переводила на английский и отправляла своему заокеанскому адресату. Вэйн, так никогда и не закончивший школу, даже на родном английском писал с ошибками. Драматургию выстраивала сама жизнь – сначала каждый писал о себе, потом Мариэтта начала рассказывать Вэйну о Франции, отправляя открытки с самыми знаменитыми видами, потом «подсадила» его на Дюма, начав, разумеется, с «Графа Монте-Кристо». И постепенно кромешный ад тюремного заключения с изматывающим душу ожиданием казни, начал обретать для Вэйна второе, параллельное измерение, где текла жизнь, совершенно не похожая на его собственную. Что могло быть общего у благовоспитанной француженки, успешного врача-стоматолога, наслаждающей заслуженным отдыхом в кругу любимой семьи, и американца-рецидивиста, всю жизнь, как и его братья, пребывавшего не в ладах с законом, имеющего на счету 11 задержаний, 8 тюремных сроков и, в довершение всего, убийство полицейского, который всего лишь попытался не дать ему скрыться с места автомобильной аварии?

Собственно, этот вопрос, априори не имеющий однозначного ответа, и является пружиной сюжета пьесы, которую Мариэтта составила из их с Вэйном переписки. С переводчицей Натальей Смирновой мадам Бонкомпэн познакомилась задолго до начала этой истории, а когда Мариэтта показала пьесу своей русской подруге, та сразу поняла, что это готовый материал для спектакля в жанре докудрамы. Переведенные на русский язык письма попали к режиссеру Ольге Проскурниной. Выбирая для постановки такое экзотическое место, как подвалы старой фабрики, она решила дать публике возможность на своей шкуре почувствовать, что такое жизнь за решеткой. Хотя бы в первом приближении. Пространство, в которое под руководством почти бесплотного Гида, погружается зритель, выступает не только со-режиссером, но и со-исполнителем постановочного замысла. Экспериментальный театр тяготеет к мультижанровости, так что перед нами докудрама, иммерсив и site-specific в одном флаконе.

В спектакле заняты молодые актеры – Анастасия Попкова и Денис Кузнецов, для которых он, судя по всему, стал очень ценным профессиональным опытом, освоить результаты которого ребятам еще предстоит. И дело не только в том, что их персонажи старше их больше чем вдвое, а постижение возрастной психологии задача сама по себе столь же сложная, сколь и увлекательная. Режиссер лишила их самого мощного актерского оружия – слова. В их распоряжении только мимика и пластика – все письма записаны на пленку и звучат «за кадром», точнее даже из какой-то параллельной реальности. И возникает ощущение, что перед нами скорее «материализованные» движения души, чем поступки реальных людей из плоти и крови.

Озвучивание писем потребовало от актеров извлечь на поверхность драматизм, скрытый в описаниях будней, мало чем отличающихся друг от друга. Сейчас актеры больше опираются на искренность, чем на собственный жизненный опыт, который в докудраме обычно служит исполнителям главным подспорьем. На этом они и строят контакт со зрителем, и им удается его держать, хотя в иммерсиве и сайт-спесифик все работает против актера. Любой психолог подтвердит, что для человека главное значение имеет то, что он делает сам, поступки других людей для него вторичны. А тут публика перемещается из «камеры смертника» в «квартиру Мариэтт», оттуда в «двор для прогулок» или «комнату исполнения приговоров». Рассматривает конверты, вынимает из них письма, пьет кофе, то есть по сути «играет» сам, а не следит за игрой актеров.

Обживать и осваивать спектакль, изначально не рассчитанный на регулярное исполнение, непросто. «Проектному», если можно так выразиться, театру еще предстоит вырабатывать критерии собственного существования. Какими они будут сейчас вряд ли кто-то возьмется предсказывать, но если этот «постдраматический» театр низведет актерскую игру до функции обслуживания игрового пространства, будет очень жаль…

Author

Поделиться: