GENERATION B / ФЕСТИВАЛЬ «БТК.GENERATION»

Анастасия Мишуринская

На фото – сцена из спектакля «Похороните меня за плинтусом» Романа Бокланова

В конце января в Большом театре кукол прошел фестиваль «БТК.generation». Он должен был состояться еще в прошлом году, но из-за пандемии его пришлось перенести. Специально набранные на стажировку продюсеры создавали фестиваль в тандеме с режиссерами – новым поколением кудашовцев. Вместе они выбирали художников и актеров. Этот проект оказался полезным для всех: зрителей, которые смогли увидеть много новых и не банальных спектаклей театра кукол, и для молодых участников фестиваля – они смогли опробовать свои силы, и посмотреть на коллег, также некоторые получили приглашения от директоров других театров. В каждой творческой команде режиссер создавал спектакль вместе с продюсером. Наверное, это единственный фестиваль, где выстроена такая горизонтальная связь, и тесное сотрудничество продюсера и творческой команды подразумевается изначально, как условие.

Спектакли проходили нон-стоп – всего 17 работ на пяти площадках. Запросто можно было прийти в театр с утра и уйти поздним вечером. Также проводились беседы и обсуждения постановок с критиками.

Новое режиссерское поколение, воспитанное Русланом Кудашовым, тонкое и думающее. Вот произведения, выбранные основой для спектаклей: «Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского, «Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева, «Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева, «Звездные дневники Йохана Тихого» Станислава Лема, «Шаги» Сэмюэля Беккета и это далеко не полный список. Были спектакли по Ветхому завету («Его женский род» реж. Дарья Левингер) и по Хорхе Борхесу («Шифр» реж. Михаил Кулишкин).

Сложный репертуар фестиваля диктовал разнообразие жанров: мистерия-шутка («Смерть Тарелкина» реж. Дмитрий Скрябин), мысленный эксперимент («Шифр» реж. Михаил Кулишкин), пластический невроз с элементами биографии («Фрейд» реж. Мария Гельштейн), космическая опера («Звездные дневники Йохана Тихого» реж. Алексей Егоров).

Притчу-аллегорию «Один в океане» создала Стефания Гараева-Жученко (продюсер Полина Никитина). В основе спектакля одноименные мемуары советского океанолога Станислава Курилова, который три дня плыл в океане, спрыгнув с борта советского лайнера. Так он покинул страну. Постановка вначале напоминает антиутопию: люди-маски существуют в мире рамок (конструкции кубической формы). Черный цвет поглощает большую сцену БТК, а белые рамки на фоне темноты ярко выделяются, задавая границы существования персонажей. Жителиллегоричного темного мира пролезают в разные по размеру рамки-клетки. Механизм существования отточен, действия выверены и ритмичны. К главному герою во сне приходят призраки свободы – другой жизни, и его механизм ломается. Существовать как все он больше не может. Когда происходит побег, у главного героя появляется двойник – кукла-манекен в полный человеческий рост. Кукла плывет, а главный герой пытается угнаться за ней и видит происходящее со стороны. Мир океана белоснежно чистый. Все в нем шевелится, живет, плавает в любом направлении. Завораживающей красоты медузы спускаются с колосников, а большую полупрозрачную рыбу актеры ведут как китайского дракона (художник Мария Клочьева). В сложной борьбе со стихией герою удалось победить, т.е. выжить и воссоединиться со своей душой. Спектакль не минималистичен, а наоборот насыщен визуально: конструкции, куклы, огромные полотна, на которые выводятся проекции, динамика света. существуют группой на сцене, выполняя строгий пластический рисунок в первой части-антиутопии (хореограф Алина Михайлова). Когда главный герой оказывается в океане, актеры будто рыбки, перемещаются суетливой стайкой. Спектакль оказался особенно актуален в свете последних событий (его показывали 24 января), но тема свободы, наверное, будет волновать людей всегда.

«Сказка о мертвой царевне» режиссера Елизаветы Гордеевой (продюсер Жанна Дулепова), – эскиз по сказке Пушкина. Текст перешел в пластическое решение, чувствовалась бережность в отношении литературного произведения. Реплики в спектакле только задавали направление истории, помогая зрителю вспоминать сюжет. Сценографическое решение просто и условно: пара палок-деревьев, закрепленных на планшете сцены, белый снег, резные наличники, подвешенные над сценой, в них появлялись герои. Все задает декоративность а-ля рус (художник Полина Белова). Мир спектакля – серо-белый, поэтому царь с новой женой, оба в красном, явно выделялись среди блеклого мира. Но красный цвет в этом спектакле, скорее раздражающий. Алый красив только на первый взгляд, но потом он страшен, это цвет одержимости. У спектакля продуманная система знаков. По тому, какого цвета предметы, можно понять, какой стороне они принадлежат. Царевна и ее жених Елисей в костюмах серого цвета (сарафан, платок на царевне и кафтан с шароварами на Елисее), как и их маленькие тканевые куклы (художник кукол Татьяна Стоя). Семеро богатырей тоже куклы – мешочки того же серого цвета, но разного размера, похожие на треугольные камни. Царевна их бережно расставляет, открывает им глазки. Но сюжет спектакля сфокусирован ни на царевне, ни на Елисее, а на царице, которая как мантру повторяет слова: «Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?». Зеркало-рама царицы на заднем плане возвышается над сценой. В светлом мире все идет своим чередом, и только царица вносит разлад. Устранение соперницы становится ее целью жизни. Но в этой борьбе все проходит, и красота увядает. В конце, когда Елисей оживляет царевну, состарившаяся царица, не узнавая себя, кричит в зеркало в исступлении. Перед этим моментом царевич Елисей совершил долгое странствие. Чтобы понять тяжесть исканий Елисея, ему достаточно водрузить на себя деревянную балку, которая и есть этот мир, лес, по которому он скакал. И какова же была его печаль, когда царевна оказалась мертва. После заветного поцелуя он просто, по-человечески сел, обхватив руками колени, и тихо зарыдал. Спектакль свели не к эпосу, а к драме человеческих чувств, они возможно не так широки, зато более понятные многогранные. Главные события сделаны широко, без подробностей, а вот герои выписаны тонко, с множеством мелких деталей, надо только уметь их разглядывать.

«Сказки о потерянном времени» режиссера Романа Фурштатского, продюсер Полина Никитина, могут ввести в заблуждение. Названный администратор (девушка в ярко-желтой рубахе, Наталья Смаль) объявляет, что придется задержать спектакль по техническим причинам. Названный режиссер (Иван Солнцев), щурясь от света софитов, говорит, наоборот, что спектакль не состоится, и все могут уходить, не тратя времени.  Происходит череда номеров. В каждом режиссер совершает бытовое действие, не замечая зрителей (разогревает себе еду, ищет очки, пришивает пуговицу, красит), после закрывается занавес, и выходит администратор, восторгаясь увиденным, обосновывая это тем, что, дескать, такой вот современный театр, то зритель наблюдает, как в полной темноте кипят два светящихся электрических чайника. Действие поистине завораживающее. Внезапно режиссер вклинивается с пламенной речью о синдроме отложенной жизни, произносимый текст проецируется на стене. Получается настоящий док.театр. Но все эти сказки о потерянном времени лишь прикрытие для настоящей темы спектакля. Ведь речь в нем о современном театре. Это некий дайджест из того, что сейчас происходит на сцене и вне ее. Кажется, что сейчас все разговоры о том, что театр мертв, что нужны новые формы, что театр – это рутина и завод, а сколько режиссеров, по их словам, разочаровалось во всем этом, хотя втайне все мечтают об одной награде. Есть эпизод и об этом: режиссеру в белом костюме, высвеченному софитом, девушка в красном струящемся платье выносит Золотую Маску. Наконец, разыгрывается эпизод и из сказки Шварца, когда Петя узнает, что он превратился в старика. Кажется, что для молодого человека проснуться и понять, что ты старик, а ничего не сделал, страшнее всего. Поэтому эпизод тут не случаен. Зал постоянно смеётся над номерами псевдо-режиссера, но градус веселья падает после того, как узнают о его мечте – быть понятым, что бы работа была не напрасна, а значит, и время не уходило бы зря. Об этом, кажется, мечтают все.

Фестиваль тоже «не прошел зря», работы отметили, и некоторые уже вошли в репертуар театра («Его женский род» Дарьи Левингер, «Похороните меня за плинтусом» Романа Бокланова, «Сюзанна» Ирины Криворуковй). У кудашовцев есть будущее и за пределами БТК. Многие из них уже участвовали в режиссерских лабораториях и будут ставить спектакли не только в Петербурге. Общение с директорами театров так же дало свои плоды: ребят-режиссеров уже пригласили в другие театры. Насыщенный «БТК.generation» помог узнать, как и о чем думает совсем молодое поколение постановщиков: о цели существования человека, о его чувствах, о процессах, происходящих в современном театре, мире и т.д. Видно, что молодые режиссеры чувствуют в себе силы на осмысление серьезных философских тем, но пока еще им не совсем хватает для этого опыта и умений, возможно, что в дальнейшем эти спектакли будут доработаны. Безумно интересно увидеть, как разовьются и о чем будут следующие работы этого нового поколения, поколения Кудашова.

 

Author

Поделиться: