ТЕАТРАЛЬНЫЙ РОМАН АЛЕКСАНДРА СОКОЛЯНСКОГО

Лина Шаталова

10 апреля в Электротеатре Станиславский прошла презентация книги Александра Соколянского «Театр+Театр=театр», вышедшей в издательстве «Петербургский театральный журнал» при поддержке Союза театральных деятелей Российской Федерации. Ее составителями стали театральные критики Наталья Каминская и Елена Груева. Предисловия к книге написаны Аленой Солнцевой, Алексеем Гончаренко и Мариной Дмитревской: с одной из них Саша работал, другой – у Саши учился в ГИТИСе, а третья издала его книгу.

После прочтения набросков глав будущей книги, о творчестве Александра Соколянского хочется писать по его же портретной формуле, да вряд ли выйдет так же изящно и складно.

Когда я читала его тексты, по ту сторону, за буквами, складывался портрет джентльмена с хитрецой в глазах, говорящего размеренно и глубоким голосом… Хочется добавить еще «и с пенсне» и «хорошо “за..”», просто потому, что сейчас мне сложно представить, что половина из представленных текстов были написаны молодым мужчиной около 40, да и еще современником. Гуглишь фото и видишь взъерошенного кудрявого красавца с густыми усами, широкой улыбкой и по-детски добрыми, но с грустинкой, глазами. Даже тут смог провести читателя, как он это делал почти в каждом актерском портрете, вспоминая вдруг про какую-то характерную деталь, меняющую все твое представление о герое.

Говоря о возрасте «за..» я ни разу не хотела назвать автора старомодным или же нудным. Напротив, в каждой статье удивляла органичность сплетения в мысли множества фактов из различных не только эпох, но и сфер жизни, огромный багаж знаний и детальный анализ всего происходящего, прочитанного и увиденного. И все мысли льются песней с точным и неординарным названием, закольцованной структурой и очень живым языком. В каждой статье присутствует авторское «я», которое поражает своей свободой мысли и формой выражения. Сейчас редкая печатная статья может быть наполнена таким воздухом свободы и позволить автору самовыражаться в полной мере. Его статьи прекрасны, как и неизменный лирический герой – сам Александр Соколянский. Он точно знает, что его мнение важно и к нему прислушаются. Он чертовски уверен в себе, не боится широких жестов, громких заявлений, а невероятное мастерство владения письмом просто обезоруживает, и ты киваешь на каждую строку: «да, это так и есть!», примерно так же, как Соколянский описывал реакцию на чтение биографии одного из своих знаменитых героев. Он может как и кидать молнии, самодовольно, по-тритоновски, топя образующиеся творческие островки молодого режиссера, так и абсолютно искренне хлопать в ладоши и радоваться как ребенок.

В начале своей статьи «Записки посредственности» Соколянский написал занятные строки, которые, думаю, стоит процитировать: «О чем бы ни намеревались писать мемуаристы – о времени, в которое жили, о людях, с которыми сводила судьба, о пикантных подробностях общеизвестных событий – получается, что больше всего они сообщают о себе. Причем, мы узнаем об авторах отнюдь не только то, что им самим хотелось бы. Именно поэтому неинтересных мемуаров не бывает». Театральный критик тоже мемуарист театра и своего времени, через призму искусства, разумеется. Переизбыток «я» в текстах делает книгу в какой-то степени мемуаром в рецензиях: тут показана невероятная любовь к театру, ответственность за него и его историю, за вклад; описана театральная и общественная жизнь 1980-1990-х годов через восприятие самого автора; любовь к Человеку вообще, которая особенно чувствуется в актерских портретах. Среди разговоров о театре и назывании имен, которые были значимы в день написания текста, но почти неизвестны моему поколению, вдруг встречается статья о трех эстрадных поэтах, чье творчество описано через призму творчества друг друга и восприятия публики, разбор полетов с детской литературой и совсем внезапный текст на библейскую тему.

Эти записки времени особенно привлекают сейчас, так как их герой находится там, далеко, он еще не успел переосмыслить все происходящее снова, а о будущем может только догадываться и предполагать. От того тексты наполняются жизнью, предельными эмоциями. Мы можем увидеть через текст, как ощущал себя автор и его поколение в двух разных десятилетиях, как менялось его восприятие в разное время, какие проблемы его волновали, а потом узнать из большой и важной статьи о подведении немного грустных итогов конца столетия.

Воспринимаются эти тексты, действительно, как-то по особенному странно сейчас. Будто читаешь дневник, хотя, точнее, будто читаешь фейсбучную ленту или ЖЖ (если кто-то о нем еще помнит). Но никак не газетную или журнальную статью. Ну, правда, его газетные статьи-заметочки похожи на записи на странице Фейсбука: похвалил, пригласил всех посмотреть, все-все понял про спектакль и ничего не рассказал, оставив тайну при себе. Несмотря на красивую целостность большинства текстов, их литературоцентричность, Соколянский позволяет себе часто не разбирать спектакль, а его искренне рекламировать и подталкивать зрителя к просмотру. Так как критик идет в статьях от описания, то когда он в восторге от нового умного спектакля Гинкаса и игры Ясуловича, или же от нового режиссера Богомолова, он открыто заявляет, что не будет отбирать своей статьей и малую часть восторга у потенциального зрителя. В этом кокетстве раскрывается один из минусов в оценке его критической деятельности и практической ценности для театра – обозначить хороший спектакль важно, но почему он хороший? Об этом напишут  другие, но, что если нет? Что если другие пройдут мимо и событие останется незамеченным в истории, ведь «Театр – искусство забывчивое по способу существования”? Впрочем, думаю, тогда бы автор исправился и написал новую статью с легкими уколами в адрес коллег по цеху. Рекламного характера тексты встречаются уже в финальных статьях (а сами статьи датируются концом 80-х по начало 2000-х годов), как раз такой переход описывал критик в важной статье “Театр и критика: переход к рыночным отношениям».

Несмотря на то, что критик должен быть объективен, будем реалистами, необъективен никто, и уж тем более Александр Соколянский. Через тексты начала нулевых видно непринятие нового театра и новой драмы. Он, любящий умных литературоцентричных режиссеров, человек «старой школы», не дает шанса новоиспеченным режиссерам, вроде Крымова, и пишет про современный театр, как про трагедию. Однако в книге, через ряд подобных статей Соколянского, вдруг наступает осознание трагедии не современного театра, а самого критика, не желавшего или же не сумевшего принять изменения на театральной сцене.

Он пишет про боль от утраты психологического театра и не приобретения нового, однако, эксперименты начала века ему непонятны и неприятны, когда, кажется, эксперименты еще десятилетней давности воспринимались и оценивались более спокойно. Тут письмо приобретает бестактный характер, и как же удивительно читать сейчас полный разгром Крымова, который академичен по своей форме. Соколянскому симпатичен Клим, он не до конца принимает и понимает Юхананова, но тот безусловно ему интересен. Часто у него встречаются имена: Фоменко- Васильев- Женовач-Мирзоев-Захаров, которые были близки по духу и форме. В статье 1997 года Соколянский пишет и еще об одной характерной перемене к концу века: «Изменились отношения с залом: он больше не делится на «своих» и «ненужных» – тот, кто заинтересовался впервые, стал в некотором смысле важнее, чем заведомые «свои». Этот «абзац перемен» можно превратить в страницу, а то и в книгу, но не отменяется главное: маятник ощутимо качнулся назад», когда в 80-е зритель и театр были неинтересны друг другу, и на этом фоне важно поговорить о роли зрителя в театре сегодня.

Соколянского интересует театр вообще, и он успевает смотреть и новые вводы, которые иногда становятся важнее и интереснее всех премьер сезона,  говорит про кукольный театр, мило описывая созданное волшебство от движения куколок и их особенную чистоту формы, пишет о разных гастролях и фестивалях.

Лирический герой Соколянского в текстах надменен и язвителен порой не только к причастным к созданию спектакля творцам, но и к своему читателю. Он требователен к нему, хочет с ним вести диалог (вернее сказать, монолог) на равных, чтобы тот соответствовал по уровню мысли. Его читатель заведомо образованный и интересующийся зритель, как говорится, умеющий отличить Моне от Мане в театральном мире.

Не всегда можно угадать в начале отношение автора к объекту, ведь через запятую с похвалой стоят и колкости, вроде слова имеют отрицательный тон, но Соколянский ловко жонглирует знаками: раз! И перечеркнул минус, превратив в плюс. В какой-то степени Соколянский сначала дает одно представление о герое, пожалуй, распространенное в широкой публике, а потом его разбивает своим дополнением в наблюдении. Не выдает сразу все секреты героя, подробно говорит про одно качество, другое, а потом в лирическом образе актера, сильным богатырским духом, вдруг появляется надломленность и неврастения.

Соколянский – мастер детали, если ему интересен персонаж или событие, то он фиксирует все: мимику, произношение отдельных звуков, взгляд, пластику, буквально влезает актеру под кожу. Помимо этого, он мастер сравнений и подбора нетривиальных эпитетов. Видит актера со всех сторон, считывает его объемность и передает ее со всеми шероховатостями и бликами. Для придания веса объекту использует сравнение с чем-то монументальным и вечным, как древнегреческие боги, архитектура и мифы. Портрет вырастает из эпохи и вписан в нее. Идет от образа, от описания внешнего к внутреннему, выстраивая сюжет творческой жизни героя. Здесь же рассуждает о закономерных вневременных тяготах актеров, как «популярный актер, особенно в возрасте, обязан сохранять образ самого себя – те внешние приметы индивидуальности, которые успели стать общенародным достоянием» и «смена не амплуа, а именно модуса“. Глава про актерские портреты – хороший учебник для начинающих в этом деле.

Критик часто выстраивает поверх разговора об объекте параллельную историю, словно этот объект (допустим, некий спектакль) – всего лишь предлог чтобы высказаться самому на широкую аудиторию по поводу другой наболевшей проблемы.

Хочется завершить каким-то строгим подведением итогов, но скажу, что статьи Александра Соколянского безусловно важная составляющая российской критики, а через этот сборник вдохновляющих статей, можно легко прочитать еще и творческую жизнь главного виновника данного текста.

Author

Поделиться: