«ШЁЛ В КОМНАТУ, ПОПАЛ В ДРУГУЮ…»

Юлия Кулагина

«Горе от ума. Фрагменты»
Студия «Театр» Алексея Левинского

Если вас тошнит от великого и бессмертного произведения А. С. Грибоедова «Горе от ума», если оно намертво вбито в вас школой и никакие технические, практические, и уж тем более гуманитарные знания не изгладили из памяти «век нынешний и век минувший», вопрос «а судьи кто», если вам периодически хочется вызвать карету и искать по свету уголок, есть один оригинальный способ проработать школьно-филологическую травму.

Студия «Театр» и режиссер Алексей Левинский гуманно сократили пьесу, убрав из нее почти все, кроме нескольких сцен, которые режиссер хитро перемонтировал, соединив все коллизии в главной сцене бала у Фамусова. В общем-то, именно на этот бал и нужно смотреть внимательно. На нем, помимо известных столкновений между героями пьесы, как-то сразу улетучивается весь накрученный пафос. Все сделано предельно лаконично: Студия играет на разных площадках, поэтому на сцене царит минимализм, собрать бал можно из подручных стульев, пары табуреток и фрака на вешалке, прицепленного к оконной раме. Все одеты в самые обыкновенные вещи. Хлёстова вообще появится в брючном костюме. Только Репетилов будет в белом, но это, в общем, понятно, учитывая его склонность в каждом случае быть в белом, ну и князь Тугоуховский щеголяет в темных очках и в костюме с бабочкой. На самом бале все наденут новогодние колпачки – все-таки праздник. И только неуемный мальчик Чацкий будет портить всем веселье, таскаясь за гостями со своими дурацкими монологами. Ключевая сцена – знаменитый диалог между Фамусовым и Чацким – вообще будет решен как театральная сценка на балу для увеселения собравшихся гостей.

Если воспринимать все происходящее всерьез и ждать академических объяснений – травма от школьного курса литературы станет еще сильнее, потому что происходящее совсем не про это. То, что Чацкий горяч и действительно глуповат («наше все» Пушкин в качестве пруфлинка) становится ясно довольно быстро, и вот тут уже можно пересматривать внутри себя отношение к классике, потому что те, кого он пытается вразумить, тоже не идиоты. Нормальные люди, даже обаятельные. Их прекрасно можно понять. Нет, мальчика тоже можно. Но уже меньше. Потому что раздражает. И чем больше раздражает, тем больше становится несимпатичен. Впрочем, как ни крути, он останется жертвой происходящего и грустно выдохнет финальный монолог, в отчаянии хлопнет дверью, убегая. И его немного жаль.

Но главный секрет спектакля не в том, что все герои не так плоски и однозначны, как до сей поры казалось. И не в том, что в такой интерпретации виднее правду всех: от Софьи до Скалозуба, и чем дальше живешь, тем сложнее отрицать их правоту. И даже не в том, что Чацкий, при всей его нелепости, пусть неудачливый, но прекраснодушный рыцарь. Секрет спектакля в том, что это, меньше всего, собственно классическая пьеса Грибоедова. Не зря режиссер оставляет от нее фактически единственную большую сцену. В ней главная разгадка. Все происходящее – игра, роскошный театральный этюд, со множеством простроенных ролей. Театр в театре – любимый и очень важный для Алексея Левинского прием. Шекспировская истина, что весь мир театр, раскрывается здесь полностью. Все есть театр и все страсти, любови, страдания, весь «мильон терзаний» могут быть честны и искренни, но при этом все равно театральны. Клюквенный сок заменяет кровь, но гибель от него настоящая (хотя на поклонах и нет). Правда Фамусова и правда Чацкого будут немножечко понарошку, как всегда в театре и абсолютно всерьез, как всегда в театре.

Author

Поделиться: