ДРАМАТУРГИЯ УИЛЬЯМА БАТЛЕРА ЙЕЙТСА: 1892–1910. ЧАСТЬ 14

Егор Сидорук

Мы запускаем «театральный сериал» – каждый месяц новая история. Новый год – новый сериал. На этот раз ирландский. И посвящен он драматургии Уильяма Батлера Йейтса, о которой рассказывает Сидорук Егор.

Заключение

За представленный в настоящем исследовании период Йейтс ввёл в свою драматургию весь круг духовных проблем, которые продолжали волновать его в течение всей жизни. Можно выделить три основные темы. Тема напряжённого духовного поиска, который может разрешиться только смертью или, по крайней мере, полным разрывом с привычным образом существования. Тема вырождения человечества от поколения к поколению. И третья – тема женского самопожертвования во имя любви. К ней автор обращался редко, всего дважды за период 1892-1910 гг., и оба раза стали вершинами его драматургического творчества. Графиня Кэтлин – пронзительно-нежный образ милосердия и всепрощения, любви к людям, и Дейрдре – воплощение страсти к мужчине, сжигающей сердце без остатка, обращая его в горький пепел, который разнесёт по всему свету бродяга-ветер, превратив быль в легенду.

В поздних произведениях последние две темы начали звучать гораздо более остро и болезненно. Главной героине «Единственной ревности Эмер» (1917) достаётся, в каком-то смысле, гораздо более сложный выбор, чем её «предшественнице» Дейрдре. Эмер ждёт не кинжал, сулящий отдохновение после долгих странствий, и не брак с внушающим отвращение человеком, а одинокая старость, по сути, —  долгое тоскливое умирание. Но женщина готова выпить эту горькую чашу ради спасения любимого – Кухулина, чья душа блуждает где-то на границе миров после битвы с волнами, — выкупив для него право на жизнь у злобного бога ценой отказа от надежды провести остаток жизни рядом с мужем.

Самому Йейтсу выпал более счастливый жребий – 20 октября 1917 года он женится на Джорджи Хайд-Лис и проживёт с ней в мире и согласии до самой смерти, успев, уже будучи далеко не молодым человеком, стать отцом двоих детей. Личная жизнь после долгой тоски по Мод Гонн всё-таки сложилась довольно благоприятным образом, поэт обрёл не только спутницу жизни, но и соратника в эзотерических изысканиях. Способности медиума, которыми обладала жена, позволили счастливому отцу семейства полноценно реализовать себя в этой сфере жизни, написав книгу «Видение», где бывший маг-любитель излагал свои представления о мире и душе в виде чётко выстроенной философской системы. Тем не менее, говоря об одинокой старости, он явно хорошо чувствовал и представлял себе это состояние – то ли оттого, что на момент создания пьесы его семейный статус был ещё не определён, то ли просто благодаря таланту, который даже на склоне лет не переставал удивлять яркостью и силой. В стихах Йейтс всегда смотрит в лицо старости предельно ясным, мужественным и порой безжалостно ироничным взглядом. А в его драматургии тема бесплодного дряхления впервые возникает за год до написания пьесы об Эмер – в ещё одной драме из цикла о Кухулине («Ястребиный источник», 1916 год).

Здесь юноша Кухулин приплывает к пустынному шотландскому берегу в поисках легендарного источника бессмертия. Прибыв к цели путешествия, он встречает на берегу родника старика, который уже много лет провёл в одиночестве, ожидая шанса сделать глоток волшебной воды. Но хранительница заповедного места, женщина-ястреб, каждый раз перед появлением воды усыпляет его взглядом. Кухулин не согласен ждать: жизненная энергия переполняет молодого воина, этот разум сонливостью не одолеешь. Поэтому против нового гостя колдунья избирает иную тактику. Танцуя, она вводит искателя приключений в гипнотический транс и скрывается, маня пришельца за собой.  Когда он, сбросив власть чар, возвращается к роднику после безрезультатной погони, вода уже ушла – ещё на год, — и старик опять проспал момент явления чуда. Бессмертие не станет достоянием слабого, коснеющего в праздности ума. Кухулину некогда слушать жалобы того, кто добровольно совершил духовное оскопление, лишил себя возможности действовать. Внимание юноши привлекают другие звуки – бряцание оружия войска шотландской королевы, и герой с радостным кличем уходит в бой, легко отказавшись от поиска бессмертия возле диких скал.

На первый взгляд, автор будто разворачивает на 180 градусов ситуацию «Туманных вод», подвергая сомнению ценность плавания Форгэла. Но, на самом деле, здесь не содержится никакого противоречия. Арфист жаждет жизни насыщенной и активной столь же страстно, как и воин, просто область поиска у них разная. В обоих случаях автор протестует не против стремления к идеалу, а против погони за миражом эгоистических желаний. Мотивация старика, цепляющегося за собственное существование, основана на страхе, поэтому жизненный путь приводит его к полному бесплодию. А симпатии Йейтса всегда на стороне персонажей, чьё сердце лишено страха смерти. Поэт как бы заявляет о своей принадлежности к числу молодых, тех, кто будет бороться за свои ценности до конца, не ожидая милости судьбы у пересохшего источника.

С такого яростного спора со временем, насыщенной внутренним действием пьесы начался новый период драматургии Йейтса. Это было первое произведение для сцены в стилистике японского театра Но. К этой форме искусства внимание ирландца впервые привлёк молодой американский поэт Эзра Паунд, служивший у Йейтса секретарём в 1914-1916 гг. Горячий интерес символиста к японскому театру нельзя назвать случайностью, здесь многое было родственно художественным устремлениям поэта. Сюжеты, зачастую построенные на прямом вмешательстве сверхъестественных сил в судьбу обычных людей, мотив испытания героев богами (вспомним «Зелёный шлем»), мощное синергетическое сочетание двух искусств – актёрского и танцевального. Над проблемой объединения эстетического воздействия танца и драмы Йейтс задумывался ещё в самом начале своей театральной биографии. Об этом свидетельствует одна из восхищённых фраз, которой Йейтс приветствовал постановку «Дидоны и Энея» в 1901 году: «Он [Крэг] создал идеальную страну, в которой возможно всё, даже говорить стихами, или говорить под музыку, или выразить всю жизнь в танце»[1]. В этот же ряд можно поставить сцену танца, с помощью которого фея из «Страны, желанной сердцу» увела главную героиню в волшебный мир. И третьей важной составляющей, конечно же, была маска.

[1] The Speaker. 1901. 11 May // Ряполова, В. А. Театр Аббатства(1900 – 1930-е годы). Очерки. – М.: «Индрик»; «Летний сад», 2001. – С. 29

Author

Поделиться: