«КОРОЛЕВА КРАСОТЫ ИЗ ЛИНЕНА», МАРТИН МАКДОНАХ. SYDNEY THEATRE COMPANY

Анна Соколова

Фото с сайта www.sydneytheatre.com.au

Огромная сцена STC позволяет выстроить реалистичный, почти идиллический пейзаж: приземистый домик на высоком холме, занимающем почти всю сцену, дымок из трубы, свет в окошке. Только царят в этом поселке дождь и грязь.

В самом доме тоже все далеко от идиллии: гостиная, кухня и занавеска, отгораживающая проход к спальням. В центре комнаты стоит старое кресло, прямо у входной двери ютится низкая черная печка. На кухне, под грязным окном — раковина, около которой стоят давно не мытые чашки. Столешница завалена коробками, ложками и кастрюлями. На ней примостилась плитка – стена за ней заляпана коричневыми пятнами. Просто Морин (Yael Stone), каждый раз заваривая чай, не глядя швыряет за спину мокрый пакетик, который прилипает к стене. На стенах висят шкафчики, содержимого которых мы не видим, но скорее всего, и внутри так же неопрятно, как и во всем доме.

Морин в исполнении Yael Stone миниатюрная молодая женщина лет тридцати, хотя Мэг (ее мать) говорит, что ей 40. Кажется, ее не могут состарить ни черный парик, ни мешковатые безразмерные кофта и штаны. И этот диссонанс несколько сбивает восприятие. Для сорокалетней женщины, большая жизнь которой прошла в отрыве от мира, – это очень нелегкий, порой даже отчаянный и злой период.
Морин в ярко-желтой куртке и высоких тяжелых сапогах медленно поднимается по холму к дому, скользит по раскисшей от долгого дождя тропинке. Она тащит пакеты, набитые продуктами. Добравшись, чертыхаясь, до двери, она с трудом поворачивает ключ и открывает ее почти пинком, стягивает сапоги и куртку, пинками загоняя в кухню выпавшую из сумки пачку печенья. Героиня скорее резкая, чем нервная и очень вымотанная.

В кресле сидит старуха Мэг (Noni Hazlehurst), ее мать. Обаятельная, интеллигентная, элегантная актриса на сцене превращается в жалкое, затравленное, но опасное, как отчаявшийся зверь, существо. Это расплывшаяся, страшная женщина, одетая в какие-то безразмерные тряпки, с ногами, обмотанными то ли бинтами, то ли чулками. Даже сидящим в зале кажется, что от нее несет отвратительным запахом неопрятной старости. Она не хочет ничего менять и всячески препятствует Морин в ее желании вырваться из опотсылевшего дома. Мэг ловко прикидывается немощной, почти умирающей, изводя Морин придирками и просьбами. В присутствии дочери она с трудом встает, но когда остается одна, бодро передвигается по дому.

Их жизнь – бесконечный поединок. В отношении Морин к матери бурлит смесь бесконечного раздражения, придавленного отчаяния, вспышек ярости и припадков странной нежности к матери. Для нее любовь к мужчине, которого еще нет, но который точно заберет ее, сплавлена с ненавистью и привязанностью к матери. Сжигающее желание счастья, которое для Морин равно свободе, прорывается во всем, что она говорит. Зная, как она бесит этим мать, она снова и снова возвращается к рассказам о чувственной любви. Но отчаяние Морин играет с ней злую шутку: она начинает верить своим воспоминаниям, тому, чего не было на самом деле.

Секс, секс, секс – она говорит о нем, лианой обвиваясь вокруг Мэг. Обнимая ее одной рукой, она другой проводит по своему телу, воображая страстное единение. Мэг почти ничего не отвечает, отстраняется, но в тоже время на лице ее отражаются отблески этих мечтаний. Смутно, глубоко, она отвечает им. Это почти омерзительно и смешно.

Приятель Морин — Рэй (Shiv Palekar) – дерганный, как будто что-то внутри него заставляет его подпрыгивать, забегает время от времени в дом женщин по мелким делам. Надетая задом наперед бейсболка, спортивная одежда, безвкусная поясная сумка, делают его похожим на заштатного спортсмена-любителя. Когда-то он на самом деле играл в команде, и так и продолжает прыгать – в буквальном смысле – по жизни и дальше. Он ругает Ирландию, помнит обиды десятилетней давности, потому что надо чем-то жить. Он залипает перед экраном телевизора. Нетерпелив, хотя дел у него нет, хохмит, шумит, и ничего вокруг себя не замечает. Он забегает в дом Мэг и Морин как почтальон. Появляясь в первый раз, он оставляет для Морин приглашение на вечеринку. Ему поручено дождаться ее, но он слишком нетерпелив. Он поддается уговорам Мэг и оставляет письмо ей.

Как только за ним закрывается дверь, старуха встает, и, как на отраву, смотрит на конверт. Она дрожит всем телом, открывая его. Читает, а затем резко открывает дверцу печки и швыряет туда бумагу, пресекая любая возможность для дочери глотнуть свободы для Морин. Узнав о приглашении, дочь в ярости кричит на мать, и не обращая внимания на плач матери, убегает на вечеринку.

Когда-то давно, в юности, у Морин был приятель, Пато. Они нравились друг другу, но тогда ничего не сложилось. Вдвоем они вспоминают об этом, когда вечером после вечеринки они возвращаются в дом вместе, обнимаясь и целуясь в кресле матери, которая спит где-то в глубине дома. Пато (Hamish Michael) — брат Рэя, но его противоположность. Веселый, добрый и уравновешенный, он легко болтает даже с Мэг. Вспышка любви, секс, забота, помощь – вся квинэссенция желаний, сконцентрировались в единственной ночи и утре. Апофеоз этой странной любви – письмо Пато, написанное для Морин. Письмо длинное, наивное, запредельно нежное. Работяга из крошечного городка не умеет писать витиевато, он изъясняется очень простыми словами. Одиночество проступает сквозь строчки, но Пато не цепляется за это чувство. Он скользит дальше, неумело и трогательно рассказывая о своей любви и о предложении с условием, невыполнение которого причинит ему и Морин невыносимую боль.

Больше Пато не появится. Но во всей громкости и комичности своего существования будет блистать Рэй. Снова на сцене комната Мэг. Рэй болтает с ней, размахивая у ее носа конвертом с письмом Пато. Ему строго-настрого велено передать его в руки Морин. Но Мэг отдаст все, чтобы заполучить его раньше. Как два клоуна-дурака, один из которых бестолковый, а другой — опасный, они долго играют в кошки-мышки. Мэг, как зачарованная, смотрит на этот конверт, пока Рэй стремительно передвигается туда-сюда по комнате, ругаясь на то, что тратят его время. Рэй не выдерживает. Получив твердое обещание отдать письмо Морин, он оставляет его. Уходит, захлопывая дверь, но резко открывает ее снова чтобы проверить, что делает с письмом Мэг.

Второй раз она держит в руках конверт, и второй раз повторяется то, что уже было. Читая слова Пато, Мэг стоит не двигаясь, и на лице проступает тупой ужас. Его предложение забрать Морин в Америку — это ее смерть. Письмо летит в печь. Мэг ковыляет к креслу и падает в него.

Вскоре возвращается Морин. Наконец-то веселая, она порхает по дому. Она даже предлагает матери вкусное печенье взамен обычного мерзкого. Мэг слишком теряет осторожность и роняет случайное предложение о Пато. Морин, резко напрягшись, как кошка, которая чует опасность, цепляется за слова и раскручивает цепочку. Начиная спокойно, но с каждым словом все сильнее набирая виражи ярости, она выпытывает у матери, что произошло. Мать закрывается от слов как от поднятой от удара руки. Морин кипятит на печке масло и обливает ее руку, заставляя признаться. Мэг со стоном и в слезах падает на пол, повторяя “кто же будет обо мне заботится?”, но Морин переступает через нее и бросается вон из дома, чтобы застать Пато.

И вот уже Морин так же, как рассказывала матери о своих любовных историях, рассказывает длинную историю о красивой сцене, которая случилась с ней на вокзале. Стоя босиком у кресла Мэг, она рисует себе картину другой жизни. Там, в Америке, за океаном. Там где свобода и счастье, и Пато. Пато, который сказал, что будет ее ждать, месяц, год. Споткнувшись на этой мысли, Морин начинает двигаться медленее: “Год? Не пройдет и недели!” Оборачивается к неподвижной матери. Медленно подходит к печке. Берет кочергу, не спеша подходит к креслу и опускает ее для удара.

Морин одна в доме, она напевает, собирая чемоданы. Забегает Рэй. Только что были похороны, и Рэя — опять, черт возьми, никак не оставят в покое, попросили передать Морин привет. Рэй болтает без умолку о письме, которое он только что получил от Пато, о погоде, об Ирландии, о похоронах. О возрасте, полиции и смерти. Он комикует и зал смеется над каждой репликой, а Морин с трудом понимает, о чем вообще идет речь. Она с трудом осознает, что ее возлюбленный уехал вовсе не на поезде, а на такси и совсем не один и что он скоро женится… не на ней

Падая она чувствует что вот-вот сойдет с ума, если уже не потеряла разум… На наших глазах Морин практически превращается в свою мать: словно сомнамбула повторяет ее жесты, вполголоса бросает ее реплики, называет Рэя именем брата. И дает ему последнее задание — передать Пато только одну фразу. “Королева красоты из Линена говорит “до свидания».

Пьеса закачивается пронзительной тишиной, но режиссер словно нарочно убивает ее, завершая спектакль криком отчаяния и истерикой героини. Конечно, подобный финал гарантирует, что публика ответит Морин сочувствием. Но это резкий, даже грубоватый прием, поставил акцент на боли одного человека и смазал самое страшное в тексте — закольцованную, прикрытую россыпью смешных сцен, безысходность жизни в забытом богом уголке мира.

Author

Поделиться: