ПЯТЬ ТЕАТРАЛЬНЫХ СЕЗОНОВ КОНСТАНТИНА БОГОМОЛОВА. ЧАСТЬ 11

Анна Ананская

Мы продолжаем публиковать дипломы выпускников театроведческого факультета Российского института театрального искусства-ГИТИС, курс Анны Анатольевны Степановой. Анна Ананская исследует режиссерский метод Константина Богомолова.

Глава четвертая

Слом традиций. Московские трагедии: 

«Карамазовы» и две редакции спектакля «Чайка»

«Чайка» в варианте 2014-го претерпела целый ряд изменений. Спектакль был решен в холодной сдержанной стилистике отвлеченного пересказа. Новая богомоловская трагедия строилась в уже опробованной режиссером форме сна и во многом наследовала сценическим приемам варшавского «Льда» – вторая его «Чайка» вышла через два месяца после польской премьеры по Сорокину. Богомолов отказался от эффектных сценических трюков первой «Чайки», заменив присущую его спектаклям злую иронию над театром холодным циничным взглядом на человеческую сущность. Действие  как и в первом варианте развивалось линейно, текст Чехова был сохранен, но теперь спектакль изредка, в какой-то необязательной, ленивой манере комментировался небольшими режиссерскими ремарками на экране. Раскачивающаяся в прежнем спектакле бетонная стена сменилась большим неподвижным плазменным экраном (чеховским колдовским озером), на котором возникали крупным планом лица актеров в моменты особенно длинных монологов. Спектакль был сыгран на шести деревянных лавках и сильно походил на новодрамовскую читку или вербатим. Пустое пространство сцены, окруженное прежними бетонными стенами, художник Лариса Ломакина заставила ровными рядами скамеек,  как  в зале суда, католическом храме или старом кинотеатре. Здесь тоже комната на первый взгляд казалось лабиринтом с намеренно скрытым от глаз выходом (в правой стене располагалась дверь). Перспектива пространства кончалась большим плазменным экраном. Богомолов превратил в режиссерский прием намеренное отсутствие постановочных ухищрений. Он рассаживал артистов по лавкам, лишал их активной физической коммуникации. Мизансцены строились по принципу шахматной партии – актеры подсаживались один к другому, перемещались между рядами скамеек. Эта бесстрашная техника (актеры не были прикрыты ни одним приспособлением) требовала тотального доверия между актерами и режиссером. Будто нарочно Богомолов усугублял и без того сложные условия сценического существования: камера то и дело выводила на экран крупные планы – восторженные глаза еще полной надежд Заречной, полное напряжения лицо Маши. На таком внешнем бездействии Богомолов строил кинематографический прием контрастной игры путем одновременного показа общего и крупного планов. 

Бесстрастный рассказ Тригорина в первой сцене с Заречной выглядел как случайное откровение перед мало знакомым и мало интересным человеком, да и Нина вроде бы не проявляла к нему особого интереса. Экран, как линза, масштабировал происходящее, фокусируясь на деталях: на экране возникал крупный план уставшего, старого, потрепанного жизнью человека, лишенного всякого любопытства к себе и окружающей его действительности. Форма новой «Чайки» больше всего походила на коллективный сеанс психоанализа. Игорь Миркурбанов Тригорина в привычном понимании этого слова не играл. Он мучительно всматривался в своего персонажа, находя в нем неприятные сходства с собой и принимая их как свои посредством присваивания текста. Экран раздваивал героев, подчеркивая эту зеркальную игру одновременного присутствия на сцене актера и его персонажа.

Во втором действии эта множащаяся игра с контрастами была буквально воплощена в сцене ночного прихода Заречной к Треплеву. Вместо молодой пышногрудой, полной витальной энергии и теплого женского обаяния Заречной Светланы Колпаковой на сцене появлялась буквально постаревшая, сухая и седая Заречная Розы Хайруллиной. Этот внешний контраст с прежней Ниной выглядел очевидно трагичным. История Заречной рассказывалась, таким образом, путем сопоставления двух актерских типажей, через фактуру, а не психологию, как это было принято в старой актерской школе. Роль Нины Заречной в четвертом акте «Чайки» длилась не больше трех минут. Хайруллина садилась за стол и рассказывала о своей – Нининой – жизни так просто и вместе с тем так пронзительно, как если бы эти чеховские строчки звучали впервые. Поражала высокая внутренняя концентрация актрисы – при внешнем бездействии она затрачивалась настолько сильно, что от пота буквально промокало ее платье. 

Во второй «Чайке» экспрессия Богомолова была обращена не на внешнее развитие действия. Через странную, почти психоделическую, двойственность персонажей Богомолов последовательно вскрывал таящееся в человеке бездонное, ничем не заполняемое одиночество. Трагедийный характер этой «Чайки» Богомолов выстраивал через сгущающуюся к финалу атмосферу всеобщей разобщенности героев на фоне понимания и предчувствия неизбежности социального апокалипсиса.

Здесь важно заметить, что к моменту выпуска второй редакции «Чайки» Богомолов уже полностью укомплектовал собственную актерскую команду. Уровень доверия артистов к Богомолову, вероятно, был крайне высок. После гламурного треша «Идеального мужа», в котором красовались и поясничали все без исключения, и высокой трагедии «Карамазовых» (за роль Федора Павловича Игорь Миркурбанов получил «Золотую маску) скупая, умышленно отстраненная, ничем внешне не примечательная манера актерской игры в новой «Чайке» требовала большой актерской воли, смелости и даже самоотречения.

«Актеры, включая Марину Зудину и Олега Табакова, превращаются в идеально послушные функции, они и не играют по-настоящему своих героев, и отказываются от собственных индивидуальностей. И могло бы даже показаться, что актеров здесь было бы легко заменить, но на самом деле нельзя не заметить, какая колоссальная работа лежит за кажущейся простотой. Богомолову удалось раскрепостить и освободить артистов «Табакерки» и МХТ так, как это не делал почти никто другой. Он стер с актеров все штампы, все нанесения – и оставил их чистыми, как лист, на котором не написано ничего, кроме реплик»[1].

[1] Берман Н. «Чайка» с ног на голову [Электронный ресурс]: ГАЗЕТА.RU, 11.03.2014. – Режим доступа: http://www.gazeta.ru/culture/2014/03/11/a_5944581.shtml

 

Author

Поделиться: