«АНГЕЛЫ СПЯТ, КОГДА ЧЕРТИ ДЕРУТСЯ»

Елена Жатько

Фото ©Александр Иванишин

Поэтический «сказ об одном убийстве» на Малой сцене МХТ возвращает забытое имя русского писателя Сергея Клычкова. Самородок из тверских староверов сумел раскрыть в своей прозе мир «фантастического реализма», задолго до того, как это течение сформировалось в мировой литературе. Сатирический роман «Сахарный немец», написанный в 1925 году, инсценировал молодой режиссер Уланбек Баялиев.

Сохраняя канву диалогов, он не отказывается от авторских ремарок, пересыпанных лирическими описаниями чувств, эмоций, страстей, переполняющих героев. А герои эти в кирзовых сапогах да шинелях… Среди них выделяется Миколай Зайцев, или просто Зайчик, с круглыми наивными глазами, курносым носом и взъерошенными волосами. Выдернутый на войну из деревни «мечтунчик» появляется в прологе босым и что-то обреченно напевает.

Это первая главная работа выпускника Школы-студии МХАТ Валерия Зазулина. Актёр играет импульсивно, эмоционально выверено ведёт персонаж к внутренней трагедии, потере себя. Убив немца, Зайчик аллегорически совершает самоубийство, выжигая порохом всю благость, впитанную с молоком матери-крестьянки, весь мир сказок и простых церковных песнопений, которыми жил до войны.

Параллельность существования миров чётко проглядывается в художественном решении Евгении Шутиной. Деревянная конструкция, находящаяся на авансцене, это и бесконечная дорога жизни, и в товарный поезд со скрипучими дверями-планшетами, и изба, где родители Зайчика потчуют чаем любимого сына, явившегося на побывку. В полу несколько люков, ведущих то ли в погреба, то ли в загробный мир. На авансцене и на заднем плане пустые кирзовые сапоги – немой памятник всем убиенным… Перед ними закрыты высокие ворота: рай или ад ждёт их там?!.. В жерновах бессмысленной войны души, от природы добрые и кристально-чистые, ожесточились. Метафорой воны становится красное колесо, застывшее в воздухе. Это и часы без циферблата, и бесконечная сансара, и солнце, погасшее на фронте…

Уланбек Баялиев усиливает фантасмагорический рисунок благодаря внедрению крылатых существ, волшебных птиц из русских сказок. В огромные размашистые черные крылья вдруг превращаются женские руки, а в финале перед Миколкой из врат возникает вестник близкой беды птица Сирин.

Каждый из актеров играет несколько персонажей романа, словно примеряя разные облики: Пелагея –- и медсестра, и таинственная Птица; Сенька Кашехлебов – и пастух, и Дьякон в одном лице. Сцены Миколки и усомнившегося в существовании Бога дьякона – одни из центральных в постановке. Кто заправляет миром, охваченным хаосом войны – Бог или Чёрт?!.. Дьякон в трактовке Артёма Волобуева очень сложный образ. Он постоянно в хмелю, саркастичная полуулыбка не сходит с его лица, но за тенью карикатурности – сильный надлом, пережитый «сыном Божьим». Если Артём Волобуев и Валерий Зазулин отталкиваются от внутреннего «содержания» героев, то капитан Алексея Агапова – открытый, яркий и харизматичный персонаж, обладающий заразительным обаянием.

Отдельные картины решены пластически (режиссер Леонид Тимцуник): по-звериному страстная история отношений Прохора (Дмитрий Сумин) и Пелагеи (Ксения Тепловая), гадание Цыганки (Надежда Жарычева), потасовки между солдатами.

Сергей Клычков создал «Сахарного немца» из воспоминаний Первой мировой войны, где служил в звании прапорщика. Для автора характерен приём сюрреалистического погружения в прошлое, где многое хочется забыть как страшный сон… Как несмелое оправдание звучит со сцены – «Ангелы спят, когда черти дерутся».

Спектакль Уланбека Баялиева интересен не только как зрелая, детально продуманная режиссерская работа, но и как просветительский проект, открывающий забытых отечественных авторов для современного театра и утверждающий главную его цель – гуманизация общества, где центром всегда должен оставаться человек.

Фотографии Александра Иванишина.

Предоставлены пресс-службой театра

Author

Поделиться: