Сценическая адаптация сложнейшего по форме романа Уильяма Фолкнера, представленная на сцене Театр им Маяковского, утверждает, что жизнь не так уж желанна, а смерть не так уж страшна, особенно если не относиться к ним слишком серьезно.
Премьера Миндаугаса Карбаускиса «Йокнапатофа» – повтор его знаменитой «табакерковской» постановки «Когда я умирала», на сей раз осуществленный в Театре им. Маяковского с гитисовским курсом мастера. Не фокусируя внимания на проблеме самоцитирования, можно сказать, что нынешний спектакль – безусловная удача режиссера. Причудливая проза Уильяма Фолкнера подается ясно, просто, динамично и интересно, а молодые артисты проявляют способности и умения (помимо очевидного энтузиазма и полноты сил), держа зал на протяжении почти трех часов.
Идея выдающегося американского автора, новаторски высказанная им в романе, на сцене словно разрастается, пропитывается человеческими эмоциями и поднимается на высочайший обобщающий уровень. 20 героев вслух произносят внутренние монологи отчаянно и обособленно, представляя объективное событие со всех точек зрения сразу.
Таким событием в романе становится смерть матери большого семейства Адди Бандрен: сперва к нему готовятся, затем принимают как свершившийся трагический факт, преодолевают связанные с ним трудности, а к финалу полностью примиряются со всем ворохом следствий, спровоцированных печальным исходом. Спектакль Карбаускиса прибавляет происходящему своеобразного оптимизма за счет иронического взгляда на нелепые потуги героев занять свое место под солнцем.
Сценография Марии Митрофановой лаконична, изобретательна и выразительна, как и авторский текст. Сцена разделена несколькими пологими помостами и пространства между ними, не видимого из зала. Ближе всего к зрителю расположен движущийся занавес. Он то выкраивает комнату с лежащей на кровати Адди (Юлия Марычева), то демонстрирует двор, где вздыхает о своей горькой судьбе плакса и приспособленец Анс (Кирилл Кусков) – ее муж, то изображает мчащийся поезд. Точкой же схода становятся напольные часы, чей круглый циферблат в одном из эпизодов превратится в Луну, а футляр и вовсе станет гробом. Эти стоящие под наклоном часы, словно подчеркивают искривленное течение жизни обитателей вымышленного округа на американском Юге, и говорят о том, что никаких других событий, кроме сюрреалистических, не может случиться в этой изломанной вселенной.
В первом действии зритель знакомится с многочисленными героями постановки, где все друг другу либо родственники, либо близкие знакомые (мотив, заметный тем более, что артисты играют по нескольку персонажей). Веселый Дарл (Иван Сапфиров) – обычный подросток, чуть более внимательный к другим, чем его братья и сестра, имеет задатки сильной личности. Он не просто праведный батрак, вкалывающий, не рассуждая, во имя неизвестных целей, как добрый, простой Кеш (Иван Ковалюнас), строгающий гроб для еще не опочившей матери прямо под ее окном. Его младший сводный брат Джул (Семен Алешин), нажитый в греховной связи матери с местным священником Уитфильдом (Ярослав Леонов), – норовист, под стать любимому коню, эгоистичен и горд.
Видно, участь Адди, втайне переживавшей свой позор, ждет и ее дочь Дюи Делл (Ася Фоменко) – симпатичную статную девушку, случайно отдавшуюся деревенскому мальчишке, трусливо бросившему беременную подругу. Стыд, страх, отчужденность от матери, привычное непонимание отца, обида на Дарла, равнодушие к остальным братьям толкают ее на тот же неверный путь, который прошла ее мать.
В белой рубахе, с маленькой подушкой, навечно прикрепленной к чепцу, бродит бесплотная тень уже умершей Адди меж оставленных родных, теряет свою единственную привязанность – коня – Джул, когда перевозит гроб через реку. Ломает ногу Кеш, ныряя за смытой потоком домовиной. Попадает в тюрьму Дарл, пытаясь сжечь чужой сарай с загнившим телом усопшей. Сходит с ума младший Вардаман (Станислав Кардашев), потрясенный смертью мамы. Не может избавиться от ребенка Дюи Делл, обманутая пройдохой аптекарем (Эльдар Сафиканов)… Скованные общим тягостным долгом, в течение 10 дней едут Бандрены на тряской телеге за 40 миль в Джефферсон, чтобы предать земле женщину, мстительно взявшую с мужа слово, что он похоронит ее на родине – подальше от всех них.
Анс, который постоянно жалуется на жизнь, оказывается самым счастливым среди обделенных судьбой родственников. Он вечно то корит ближних, то что-то просит у них, его невнятная речь изобилует лживой риторикой. Главный предмет гордости – верностью данного Адди слова – похоронить ее. В адскую жару везет он ее хрупкое тело по разбитой дороге к разлившейся реке… жена, словно предчувствовала, что и после смерти ее будут ждать унижения и неуважение к памяти.
Некоторые эпизодические персонажи кажутся лишними, хотя и создают причудливый фон для странного выморочного семейства Бандренов. Потертые комбинезоны и печально поникшие поля шляп (художник по костюмам Мария Данилова) не выделяют героев из толпы усталых работяг – таких же разобщенных, равнодушных, недолюбленных и нелюбивших, готовящих себе гроб задолго до кончины. Нелепые человеческие создания совершают свое путешествие в сюр, от рождения до смерти.
Во втором действии ритм все ускоряется, так что не сразу заметишь, что Джул лишился седла, персонифицировавшего коня, а Кеш со сломанной ногой очутился на гробе. Родственники обступили несчастного, накладывая на рану цемент, и жуткие ассоциации возникают при виде их сгорбленных спин и сосредоточенно двигающихся рук. Гротеск, мрачноватую иронию и парадоксальность использует Миндаугас Карбаускис для рассказа о том, как «она умирала».
Финал постановки почти оптимистичен. Вроде бы вылечившийся Кеш умиротворенно слушает радиолу. Притихшие Дюи Делл в воскресном голубеньком платье и Вардаман жуют бананы. Молчит Джул, которому не с кем ему разговаривать. И тем не менее все решили про себя, что все так и должно быть, а то, что случилось, – наилучший исход для каждого из них. Ведь жизнь продолжается..
И вот уже, вставивший зубы, Анс прогуливается под ручку с новой миссис Бандрен (Анастасия Редькина), щеголихой и городской штучкой, а его затюканные дети недоуменно пытаются осмыслить этот факт. В их почти омертвевших сердцах пробуждается ревность, пока не находящая выхода, но ведь у них впереди еще возвращение домой – по разбитой дороге, через разлившуюся реку, в адскую жару. А место безмолвной покойницы займет такая же неразговорчивая мачеха, которая, вероятно, тоже готовится к тому, чтобы «долго быть мертвой». Времени для этого предостаточно – минимум 10 дней пути. Но ведь и жизнь, в какой-то степени, – бесконечное путешествие в сюр со все возрастающей скоростью…