Мы продолжаем публиковать дипломы выпускников театроведческого факультета Российского института театрального искусства-ГИТИС, курс Анны Анатольевны Степановой. Анна Ананская исследует режиссерский метод Константина Богомолова.
Слом традиций. Комедии «Лир. Комедия», «Идеальный муж. Комедия»,
«Гаргантюа и Пантагрюэль», «Борис Годунов»
Постепенно Богомолов все последовательнее отказывался от любой формы театральной лжи, главная из которых, по его мнению – актерская игра. Здесь интересно отметить, что борьба с актерским наигрышем, против которой выступает Богомолов, в течение трех сезонов с момента выхода «Лира», велась в двух полярных направлениях. Концепцию одной Богомолов активно декларирует. Три европейских спектакля, последовавшая за ними вторая редакция «Чайки», а потом и «Юбилей ювелира» были решены по законам придуманного Богомолвым «безэмоционального театра», в котором актеры совершают нечто вроде акта отказа от традиционно понимаемой профессии, то есть попросту не играют по правилам старой актерской школы. Эта техника будет подробно рассмотрена в других главах работы. Однако нельзя игнорировать и другой способ борьбы Богомолова с театральной фальшью, который довольно часто встречается в его спектаклях.
Главным оружием здесь становилась самоирония. «Лир», «Идеальный муж», «Гаргантюа и Пантагрюэль» и частично «Борис Годунов» сыграны в яркой, доведенной до гротеска актерской технике. Суть ее можно только предполагать: чтобы изжить ложь и наигрыш, нужно принять их, не сопротивляться, довести до чрезмерности, показав, таким образом, собственное (человека, не персонажа) ироничное отношение к роли. Попросту говоря, играть нужно было предельно несерьезно, безо всякого священного трепета, с максимальной степенью свободы и пониманием поставленной задачи, которая, к тому же, совершенно не скрывается от зрителя. Так, например, звезда шансона Лорд Игоря Миркурбанова стал яркой, почти капустнической пародией, персонификацией современной отечественной гламурной тусовки. Тут артист нещадно гипертрофировал все узнаваемые повадки: картинное вскидывание рук, статуарные позы, ужимки и «хлопотание лицом». А вот Максим Матвеев образ своего священника в «Идеальном муже» строил на трех узнаваемых приемах, словно отталкиваясь от облика мужского персонажа с картины Яна Ван Эйка «Портрет четы Арнольфини»: постное выражение лица, глаза, вскинутые к небу, смиренная покорность в теле. Впрочем, точно в таком же рисунке когда-то Анатолий Кторов играл авантюриста Микаэля Коркиса, изображающего святого в протазановском фильме «Праздник святого Йоргена» 1930 года. Дочки Лира – Гонерилья, Регана и Корделия в исполнении актеров питерской театральной школы Антона Мошечкова, Павла Чинарева и Геннадия Алипиева представали в стилистике чистого травести-шоу. Алькофрибас Назье, он же рассказчик Гомер Иванович, стал блестящим этюдом «на предлагаемые обстоятельства», где слепого провидца сыграл актер Театра Вахтангова Сергей Епишев.
К 2015 году Богомолов сформировал собственную команду из числа актеров МХТ им. Чехова, Табакерки, студентов и недавних выпускников театральных вузов. Отличительной особенностью артиста Богомолова станет готовность принять тотальный диктат режиссера. Позже принципиально важными и едва ли не первостепенными Богомолов назвал человеческие качества актера – порядочность, трезвый взгляд на современную российскую действительность, свободу от эгоистических актерских амбиций. Артист Богомолова не лацци. Он никогда не будет играть роль на преодоление собственных убеждений и человеческих принципов. Практика показывает, что несогласные с человеческой и профессиональной позицией режиссера артисты в команде не задерживаются. Актер театра Богомолова должен быть предельно свободен, чтобы не примерять маску злодея или святоши, но найти в себе самом эти качества и мужественно принять их на время. Впрочем, подобная техника актерского существования известна со времен Станиславского, а, как известно, Богомолова профессии учили в ГИТИСе по «системе», которая стала началом, опровергаемым им в своих новаторских исканиях, но продолжала оставаться опорой в работе со спектаклями традиционными.
Не случайно точнее всех в постановках Богомолова играла Роза Хайруллина, чей природный талант, одаренность и странность – редкого сорта, и любая богомоловская концепция ей под силу. Практика показывает, что она остается самой бесстрашной и самой свободной в профессии актрисой, органично воплощающей нередко безумные режиссерские идеи. С предельной точностью, с каким-то почти животным вызовом она становилась и шекспировским тираном, и Ниной Заречной в третьем акте второй версии «Чайки», и Алешей Карамазовым и упомянутой выше безмолвной Тоской. Между тем в спектакле «Год, когда я не родился» абсолютно жанрово и психологически реалистично она сыграла продавщицу, случайно попавшую в богатый советский дом.
Формирование актерской команды единомышленников Богомолова происходило постепенно. Независимо от того, шел ли спектакль в Москве или Питере, на сцене Табакерки или Художественного театра, актеры составившие костяк богомоловской команды, почти неизменно переходили из одной его режиссерской работы в другую. Сегодня в эту команду входят Роза Хайруллина, Игорь Миркурбанов, Дарья Мороз, Яна Сексте, Павел Чинарев, Максим Матвеев, Сергей Чонишвили, Виктор Вержбицкий, Алексей Кравченко, Сергей Епишев, Александра Ребенок, Марина Зудина, Надежда Борисова, Наталья Тенякова, Данила Стеклов, братья Панчик.
Наиболее полно в своем нынешнем виде команда Богомолова была представлена в «Идеальном муже», в том же составе, лишь с небольшими изменениями был сыгран и спектакль «Карамазовы» (о котором подробно – ниже). Часть своих до того вслед за ним мигрирующих по городам и театрам актеров Богомолов пригласил в Ленком, когда сам принял приглашение Марка Захарова. Так в «Годунове» антагонистом Збруева-Годунова стал Миркурбанов-Отрепьев, кроме того в спектакле играли и молодые актеры Павел Чинарев с юной выпускницей Олега Кудряшова Марией Фоминой. Следует подробнее остановиться на двух составляющих этой команды. С одной стороны в ней есть бесспорно выдающиеся, состоявшиеся и зрелые актеры. Назовем их условно мастерами старой школы – Роза Хайруллина, Игорь Миркурбанов, Виктор Вержбицкий, Сергей Чонишвили. В команде молодых – также уже известные, и не только благодаря работе с Богомоловым, Дарья Мороз, Яна Сексте, Максим Матвеев, Даниил Стеклов, Павел Чинарев, Надежда Борисова, Сергей Епишев, Александра Ребенок.
В случае с артистами старшего поколения Богомолов работает с мастерами по-настоящему выдающегося таланта, которые, не смотря на богатый сценический опыт, готовы открыться, измениться, обнулить рефлексы старой актерской техники, принять любую степень режиссерской воли, не боясь за собственную репутацию. В «Идеальном муже» и «Годунове» команда Богомолова пополнилась сильнейшими актерами: Сергеем Чонишвили и Игорем Миркурбановым.
Роза Хайруллина так рассказывает о своей потребности работать с Богомоловым: «… Костя, наверное, знает меня больше, чем я себя. Это человек, который видит во мне и Лира, и Алешу Карамазова. Он не говорит: играй мужчину. Он дает тему. Ведь эти молчания мои – они же жизненные. Как точно он придумал это в Алеше. У Богомолова есть недосягаемая высота, к которой я стремлюсь из роли в роль. У него есть очень яркая особенность — непосредственный детский задор. И при этом он что-то такое знает о жизни — он не боится ее. И поэтому я не боюсь быть с ним любой. Мне не надо прятаться за костюм и грим. Костя верит моему сердцу. Он его не запирает. Даже когда я спиной сижу к залу, я понимаю, чего хочет Костя. Костя ищет настоящее»[1].
И совершенно иначе, но демонстрируя столь же абсолютное доверие к профессионализму и таланту режиссера, говорит о работе с ним Игорь Миркурбанов: «Чтобы что-то новое в себя впустить, нужно было освобождаться от наработок, от собственных штампов, нужна была пустота, дистанция, разрыв. Если бы в 2011-м я не попал на спектакль Константина Богомолова «Год, когда я не родился», то никакого возвращения бы не произошло. Для меня театр Богомолова — это театр воли и представления. Штраус говорил, что дирижер должен работать так, чтобы рубашка оставалась сухой. Аскетизм жеста в той же «Чайке» Богомолова тщательно выверен, отобран и дорогого стоит. Такой бергмановский способ существования актеров сложен, и это очень достойный с точки зрения режиссуры ход. Этот внешний покой всегда безумно затратен. К тому же артисты, работающие с Богомоловым, знают, что часто ему не соответствуют. Он очень чутко настроен на фальшь. Работать с ним невероятно сложно и интересно»[2].
Актер, настаивает Богомолов, должен быть циником, агрессором, обладать готовностью препарировать себя и свою психику. Это требование новой эпохи проходит под знаком дегуманизации искусства, смещения надежд на Бога к вере в себя, ощущения прямой личной ответственности за все происходящее. Быть актером – не значит быть особенным, подвижным, энергичным, чем-то выделяться. Главная задача режиссера — по Богомолову – выявить эту неповторимую актерскую самость, сказать о ней актеру, поощрить ее, освободить творческого человека от многочисленных шор, приблизить его к себе настоящему. Вполне закономерно, что актер, находящийся под давлением прежней гуманистической культуры, объясняющей, в чем смысл жизни, что есть цель, что хорошо и что плохо, отказывается от современного искусства, пресекает всякие попытки его понять и осмыслить.
Константин Богомолов имеет два высших образования. Оба он получил в Москве. В 1997 году окончил отделение русской филологии МГУ им. М. В. Ломоносова, а в 2003 – режиссерский факультет ГИТИСа (последний курс Андрея Гончарова). Свою театральную альма-матер Богомолов подвергает открытой критике вот уже на протяжении нескольких лет. Вполне логично, что став из студента практикующим режиссером и работая, в том числе и с молодыми актерами, он стал подвергать сомнению уровень подготовки актерских кадров: «Я постоянно сталкиваюсь с ситуацией, когда молодых артистов чудом не загубила театральная школа, причем иногда — классная в кавычках, общепризнанная театральная школа. И если мне удается их свеженькими взять, они начинают работать как надо. Причем они сами этому очень радуются: мол, ну слава богу, театр — это не то, чему нас учили. А бывают ведь и другие ситуации — когда либо актеры, получив дипломы, погружаются в рутину, либо попадают под пресс мастеров сцены и рано становятся стариками. Есть такой класс молодых актеров, которые сказали себе: мы будем играть в этот «театр старых мастеров», будем как они — этот театр духовный, культурный, он сохраняет традицию. Это уже носит массовый характер: ходящие по сцене молодые старички»[3].
Не случайно на базе Московской Школы Нового Кино в 2013 году Богомолов объявил о создании собственной школы по воспитанию нового типа актера. В связи с занятостью режиссера идея подготовки актерских кадров воплотилась только частично. Школа по ряду экономических и организационных причин пока так и не открылась. А Богомолов с некоторых пор, не стесняясь, называет свою актерскую команду – студентами, которых он обучает собственному сценическому языку, особенности которого частично были рассмотрены в данной главе.
[1] Ананская А. Роза Хайруллина: Я бы хотела стать нулем [Электронный ресурс]: OTEATRE.INFO, 2015. – Режим Доступа: http://oteatre.info/roza-hajrullina-ya-by-hotela-stat-nulem/
[2] Ананская А. Игорь Миркурбанов: Лагерный быт умело принял эстетские формы [Электронный ресурс]: ГАЗЕТА.RU, 29.03.2014. – Режим доступа: http://www.gazeta.ru/culture/2014/03/28/a_5968321.shtml
[3] Зарецкая Ж. Наша театральная школа губит молодых артистов [Электронный ресурс]: Интервью Константина Богомолова / OS.COLTA.RU, 26.07.2011. – Режим доступа: http://os.colta.ru/theatre/events/details/23841/?expand=yes
