«Дорогие вы мои, слабые люди. Вы умеете только сдаваться, если не попадете в крепкие руки. Нежные, любящие руки», – последняя реплика, брошенная главной героиней пьесы «Кошка на раскаленной крыше». Долгожданная премьера ознаменовала открытие сезона на Малой сцене. К истории богатой, но увязшей в паутине обмана семьи Поллитт многократно обращались режиссёры всего мира. Драма Теннесси Уильямса получила Пулитцеровскую премию, автоматически пополнив список избранной классической литературы. Кошку-Мэгги играли всегда харизматичные актрисы, для которых образ «молодой женщины с озабоченным видом» становился талисманом на профессиональном пути. Белл Геддес, Кэтлин Тёрнер, Скарлетт Йоханссон, Элизабет Тейлор, Татьяна Доронина – вступали в настоящую схватку с семейством мужа, пытаясь завоевать заслуженное место за семейным столом. Более мягкую, сентиментальную и покладистую «кошку» воплощает в «Электротеатре Станиславский» Ольга Бынкова. На первый взгляд, классическая интерпретация семейной саги скрывает в себе любопытную форму.
Режиссер Полина Fractall переносит события пьесы из большого плантаторского дома «в дельте реки Миссисипи» в кинопавильон. Гримировальные столики, рупор, оператор с камерой и видеоэкраны. Съемка отдельных сцен происходит здесь и сейчас. Экраны нужны больше для исповедальных монологов героев. Как стилистический приём используется смех за кадром. Первый акт решен жанре послевоенного голливудского ситкома, где герои разыгрывают сюжет незамысловатого комедийного шоу в прямом эфире. Однако выбранный стиль к концу третьего акта абсолютно стирается. Вместе с закадровым смехом исчезает особая манера существования исполнителей. В финале экраны темнеют, а актёры, скрупулёзно выстраивая четвертую стену, раскручивают сюжет по правилам психологического театра.
Полина Fractall вымарывает из списка действующих лиц второстепенных героев, акцентируя внимание исключительно на взаимоотношениях трёх супружеских пар – Мама (Татьяна Ухарова) и Папа (Алексей Шейнин), Брик (Фёдор Борисенко) и Маргарет (Ольга Бынкова), Гупер (Александр Синюков) и Мэй (Анна Антосик). Глава семейства Большой папа неизлечимо болен, его смерть должна коренным образом все изменить в доме. Разворачивается тихая, но настойчивая борьба за капитанский руль. Спектакль смещает идею в сторону психоанализа взаимоотношений между мужчинами и женщинами. Эта тема становится здесь центральной и определяет весь ход событий. Почему родители так слепо любят непутёвого алкоголика Брика?! Почему он, собственно, спивается?! Не от того ли, что он недавно потерял любовника?! Зачем тогда Маргарет мертвой хваткой держится за мужа, который не любит её и даже не скрывает этого?!.. Эти вопросы остаются не раскрытыми, усложняя характер странных взаимоотношений в династии Поллитт. Уильямс выжил из текста своей пьесы любой намек на морализм, что усложнило работу режиссерам. Понимая это, Полина Fractall не ставит перед собой цель – найти ответы на скрытые вопросы, стараясь настойчиво выпячивать человеческие переживания во всей их наготе. Здесь нет положительных героев, есть просто люди, страдающие, любящие и ненавидящие, сложные и неидеальные…
Кульминационным становится второй акт, где Большой папа и Брик ведут длинный разговор о важности быть честным перед самим собой. Вальяжный Папа в исполнении актёра Алексея Шейнина невероятно счастлив. Ему кажется, что он начинает жить заново! Почувствовав рядом дыхание костлявой старухи с косой, он понял, что понапрасну притворялся, жил с нелюбимой женой и вовсе забыл, что значит получать удовольствие. Алексей Шейнин отказывается изображать дряхлость или немощность, наоборот, здесь он раскрывает всю палитру обаяния, доказывая, что мужская красота не имеет срока годности. Большому Папе сложно понять, почему Брик загоняет себя в глухой угол, ведь он молод и стоит только захотеть – все наследство достанется ему. Но Брик меланхолично пускается в пустые философствования. Если Алексей Шейнин ведет свой персонаж по линии эмоционального развития и тонко подводит к внутренней катастрофе, то Фёдор Борисенко ограничивается одной краской. Его Брик инертный, вялый алкоголик, больше похож на избалованного любимчика родителей, которому не купили желанный самокат. Он признаётся, что мир для него выглядит фальшивым и ненастоящим. Эта фраза становится неким объяснением внешней формы спектакля. Художник Варвара Тимофеева лаконично решает пространство и помещает на киноплощадку «героев-манекенов». Здесь всё ярко и броско, бантик на изумрудном платье Мамы, пышные юбки Маргарет, изящная брошка на голубой блузке Мэй. В спектакле используется музыка The Caretaker (проект электронного музыканта Джеймса Лейланда Кирби), дополняя внешнюю картинку духом времени, когда казалось, что война унесла с собой всё самое ужасное, и все страхи теперь должны раствориться в красочных нарядах.
Но за красивыми «кадрами» всё оказывается фальшивым – и смех, и голливудские улыбки, и надежда на выздоровление Папы. Единственной правдой здесь выступает готовность Маргарет бороться! На фоне пассивности мужа, который вовсе не боец, женщина становится символом безудержной жажды выжить на раскалённой крыше. Для Уильямса категории силы и бессилия определяют процент жизнелюбия в человеке. Его кошка наверняка останется жить, даже с обгорелым хвостом и поражёнными лапами: «У меня никогда не будет очарования побежденных, никогда! Хотя сдаваться я не собираюсь, но и победы боюсь!»
