Татьяна Белянчикова – автор текстов к новому камерному мюзиклу об Оскаре Уайльде «Портрет одной души», который в апреле выпустил продюсерский центр «Театрон». Она кандидат экономических наук. Работала менеджером в нескольких банках, сейчас преподает банковское дело в родном вузе. Автор пяти поэтических сборников, публикаций в литературных журналах и альманахах. Много лет сотрудничает с «Цирком Братьев Запашных», пишет тексты песен для исполнителей различных жанров, пробует себя в прозе. О стихах, цирке и театре мы побеседовали с ней за чашкой кофе.
Мы давно пытались встретиться и поговорить о поэзии. Весной в Театре на Юго-Западе случился твой творческий вечер…
На самом деле, я не предполагала, что он будет в таком формате. Я думала, что все пройдет как обычно. Я почитаю свои стихи, актеры тоже что-то прочтут и споют. Для меня это уникальный опыт, и я до сих пор пребываю в шоке, что это счастье случилось со мной.
Идея вечера принадлежала Лесе Шестовской, она же предварительно договаривалась с артистами. Они сами отобрали стихи, я только выстроила их в определенной последовательности. Все же взаимоотношения героев они придумывали сами. Получился не творческий вечер, а скорее спектакль, состоящий из стихов и песен.
Ты как-то беседовала с артистами на тему «что хотел сказать автор»?
Когда началась работа, отправила я им запись, где я декламирую свои вирши. Не думаю, что они ее слушали, потому что в итоге вышел спектакль с совершенно иными акцентами. Иногда мне даже хотелось возмутиться, вроде читают – всё такое лёгонькое получается, где же, думаю, горький привкус? А потом, в конце стихотворения, звучит другим голосом «не бросайте меня» – и всё, нокаут. Про некоторые стихи я и не подозревала, что писала именно об этом (смеется). Ребята вытащили оттуда столько скрытых смыслов…
Будет повторение этого опыта?
Очень бы хотелось, надеюсь, всё срастётся. Не знаю пока, в каком формате и на какой площадке.
Как появился в твоей жизни Юго-Запад? И чем он так притягивает?
Меня пригласила туда подруга. Первым был спектакль «Портрет Дориана Грея», который мне очень понравился. Потом был довольно долгий перерыв. А потом я оказалась на «Комнате Джованни», и там случилось это самое замыкание. Когда понимаешь, что попала и никуда теперь отсюда не денешься (улыбается).
Это такая сумасшедшая энергетика, странная смесь горечи и радости, гомерического смеха и пронзительной лиричности в одном спектакле. Когда после «Сна» выходишь, и у тебя все болит от смеха, но вместе с тем там есть переворачивающий душу монолог кузнеца Основы о любви. Это, конечно, гений Беляковича, который так ловко все это монтирует, переплетает, сплавляет… И вытягивает из заезженных знакомых текстов что-то невероятное. Шекспировские спектакли на Юго-западе я могу смотреть бессчетное количество раз.
Что бы ты обязательно посоветовала посмотреть?
Я могу набрать с десяток спектаклей, но для начала скажу о трех. Я люблю «Комнату Джованни», «Сон в летнюю ночь» и «Портрет Дориана Грея». Это разная степень драматизма, пронзительности и смеха, когда оно очень близко сосуществует в одном спектакле. Думаю, по ним можно составить первое впечатление о театре. Хотя в список любимых спектаклей я бы включила и «Куклы», и «Бабу Шанель», и «Игру в Наполеона», и «Фотоаппараты», и «Ромео и Джульетту», и «Дракулу», и «Гитары»… останови меня, я сейчас все перечислю!
Мы с тобой познакомились, помнится, на форуме цирковых артистов, где почти все писали стихи. Как ты начала их писать?
Я что-то рифмовала еще в школе и в институте. Потом, как я считала, все закончилось навсегда, потому что поняла, что получается у меня это плохо. А потом я повела дочку в цирк. Я не была готова ко встрече с прекрасным, и меня шарахнуло (улыбается). Первое стихотворение посвятила воздушной гимнастке, Лене Петриковой, которая меня потрясла в той программе. Я отправила ей стихи, и она как-то очень доброжелательно отнеслась к ним.
После встречи с прекрасным начался процесс творчества, но был еще и этап ученичества, связанный с Игорем Алексеевым…
Ученичество никогда не прекращается, потому что всегда что-то пытаешься усовершенствовать. Кто-то считает, что стихи – это нечто божественное, поток идет, ты записал и если потом слово какое-то поменять, то энергетику уже сломал. Мне кажется, что править нужно, если что-то не так, потому что поток может проходить через облако не той системы (улыбается), и надо подравнивать. В общем, форма не должна препятствовать восприятию содержания. Всё-таки нужен определенный уровень мастерства, который делает художественное произведение художественным и облегчает донесение мысли и эмоции автора до читателя. Сбитый ритм, плохая рифма, речевые и стилистические ошибки сильно мешают восприятию. Вот и получается: автор вроде искренний, эмоции у него через край бьют, но в таком буреломе все теряется. Так что работать над формой надо обязательно, но не бесконечно. Как говорил тот же Алексеев, у автора нужно вовремя отнимать его произведение.
Игорь помог мне не столько по части техники, сколько в поисках смысла стихотворения: понять про что, выделить главное. И, собственно, объяснил мне, чем стихи отличаются от рифмовок. И помог поверить в себя. Первую мою книжку он разбирал очень жестко, но и хвалил, если удавалось выхватить нечто путное. Спасибо ему за это.
С чего началось сотрудничество с Запашными?
Сначала я просто писала стихи о цирке и цирковых артистах, а потом Запашные почитали мои тексты, оценили и предложили поработать над их проектом. На мой взгляд, это было большим авансом с их стороны.
Сначала было первое шоу, затем «Камелот» – и дальше, дальше. Я не единственный текстовик Запашных, но так получилось, что работаю практически над всеми их проектами. Где-то пишу слова к песням, где-то перевожу в поэтическую форму сценарий. Автором и режиссером всегда является Аскольд Запашный, для него качество на первом месте. Бывает строг, бьется за каждое слово. Я уже говорила где-то, что если делаю диалоги, то просто рифмую его умные мысли. С песнями чуть иначе, он может задавать общую тему, иногда дает ключевые слова или привязку к поворотам сюжета. А иногда по названию нужно просто поймать настроение.
Нравится тебе то, что вы создаете? Всё равно же есть любимые шоу, любимые миры.
Очередной проект – это всякий раз иная история. Аскольд по-хорошему умеет удивлять. Поэтому вот уже больше десяти лет с нетерпением жду осени – времени подготовки нового шоу. Любимых много, до сих пор, например, вспоминаются с нежностью и волнением «Легенда» и «К.У.К.Л.А». Но оказаться в их мирах я бы не хотела!
Для «Камелота» я впервые писала тексты на готовую музыку. А уже после цирка стали появляться чисто музыкальные проекты – с «Арктидой», другими рок-группами, Андреем Иголкиным. Так что, в какой-то мере Запашные – мои крестные отцы (улыбается).
В чем сложность написания текста на уже готовую музыку?
Мне нужно понять композитора: правильно попасть в музыкальные акценты, сделать, чтобы вокалист мог подать гласные звуки так, чтобы красиво звучало. Часто отталкиваешься от музыки, она помогает понять, про что будет песня. Вообще это отдельное ремесло, специальная техника. Другая схема работы — когда процесс идет в обратном направлении и у стихов появляется музыка. Особенно когда вдруг неизвестный композитор тебе ее присылает. Приятно, что тут говорить.
Как началась твоя работа над проектом «Портрет одной души»?
Мне написала Наталья Сажина и предложила сделать тексты для мюзикла. Это, кстати, первый мой опыт в этом жанре. Вот, кстати, в отличие от работы с Запашными, тут композитор Олег Михайлов сразу сказал, что будет писать музыку на готовые слова. Хотя внутренняя работа шла примерно так же. Прочитала сценарий, но картинка сложилась не сразу: почти никого из артистов я не знала. Поэтому даже не пыталась привязать текст к определенному визуальному образу (исключением был только Оскар Уайльд). Наташа давала тему, я сама выстраивала музыкальную фразу, хотя я человек совсем не музыкальный. То есть шла немного впереди, почти наощупь – это сложно, но дает простор для фантазии. Потом оказывалось, что композитор всё видит по-другому, сюрприз! Но разочарования не случилось ни разу. А ещё несколько раз было так, что мы одновременно приходили с Наташей к одинаковому пониманию образов. Это особое удовольствие, когда ты с на одной волне с соавтором.
Должна признаться, что мир Уайльда для меня несколько чужой, но это не помешало мне его полюбить. У меня вообще по жизни так бывает.
Где ты находишь своих соавторов? Композиторов, заказчиков?
Они, как правило, сами меня находят! Владимир Узланер, например, вообще не знал меня поначалу, нашел в сети стихотворение анонимного автора и написал песню. Понятно, что сотрудничество получается не всегда. Бывает, что материал не цепляет, неудачный или просто не моё. А бывает наоборот – присылают настолько сильную музыку, что боишься к ней подступиться. Так и говорю композитору, без лукавства: не хочу портить твой шедевр своими рифмовками. Музыка порою может сказать больше, чем наложенные на нее слова, текст иногда подрезает ей крылья.
Домашние поддерживают тебя в твоём творчестве?
Спасибо мужу, без его поддержки мне пришлось бы нелегко. Это трудное дело, когда жена что-то сочиняет по ночам. Мама – мой самый строгий критик, ей мало что нравится, но уж если нравится – горжусь. Дочка, когда была поменьше, пару раз ездила на стажировку в Англию и сообщала там, что мама писательница, хотя по специальности я финансист.
А сейчас есть материал в работе?
Конечно. Всегда есть несколько мелодий, ждущих слов. Вдыхаешь музыку, пытаешься её разгадать, говоря высоким слогом. Есть два новогодних проекта. Есть заказ на новый мюзикл, мы там только в начале пути.
О чём мюзикл?
Пока секрет.