– Одна моя половина хочет сказать одно, другая – другое.
– Это позиция большинства избирателей по любому вопросу.
Майкл Фрейн «Демократия»
Представьте себе: есть две страны, между ними – стена. В одной из них живут толпы людей: прекрасные женщины с таинственными улыбками, плачущие старушки, длинноволосые левые радикалы, подростки, едва определяющиеся в своих политических взглядах, и политики, жаждущие укрепить мир и распространить демократию (как они заявляют). Вторая же страна населена неприметными манекенами. Однако в ней ухитряются создать прекрасную службу внешней разведки. Это не фантастика – такими выглядят ФРГ и ГДР образца 1969 года в спектакле «Демократия» поставленном Алексеем Бородиным в РАМТе в этом сезоне.
На сцене огромная декорация, похожая на ряд окон, подсвеченная синим. Позже выясняется, что окна могут стать крутящимися дверями, из них может выстроиться и вход в кабинет министров, и мчащийся мимо городов и деревень поезд. Прожекторы высвечивают на полу прямоугольники, похожие на разложенные документы (недаром в спектакле то и дело фигурирует портфель с секретными бумагами). В левом углу сцены – пианист (Алексей Кириллов), не перестающий играть на протяжении всего спектакля и разбавляющий музыкой сложный для восприятия текст Майкла Фрейна.
В современном театре все более популярными становятся постановки, смешивающие форматы: драматическая хореография, трагедия на жестовом языке, арт-перформанс… «Демократия» же верна своей драматургической основе. Спектакль текстоцентричен, слов в нем иногда даже «слишком много»: публичные речи, личные беседы, пикировки. Все это подано в однообразной малоэмоциональной манере, отчего текст «перерастает» своих персонажей. Он заполняет весь спектакль, и зрителей захватывает мантра министерских событий, попоек, идей, разочарований, стремлений и обещаний. В спектакле о политике, которая строится на искусном владении словом, подобный текстовый массив оказывается весьма органичным. Поневоле призадумаешься: а так ли внимательно люди слушают выступления членов правительства за пределами театра?
В «Демократии» два ключевых персонажа. Первый – Вилли Брандт (Илья Исаев), успешный политический деятель, избранный Федеральным канцлером ФРГ. Во время Второй мировой войны он скрывался от нацистов в Норвегии, Франции, Испании и вернулся в свою страну «с чистыми руками» (как считают его сторонники). Он – миротворец, его цель – поселить в Германии настоящую демократию и по возможности объединить две разделенные части государства с общими языком, историей, культурой. Вилли стремится сделать так, чтобы германскому народу не было стыдно перед всем миром. Второй персонаж – Гюнтер Гийом (Петр Красилов), восточный немец, назначенный сотрудником аппарата канцлера как выразитель гласа народа, с которым придется иметь дело новому правительству. Его главная цель – чтобы «Миша был доволен». Миша – это глава внешней разведки ГДР, ну а Гийом – шпион. Очень успешный шпион, раз подобрался так близко к «великому кормчему» Вилли.
По сюжету проходит два года, прежде чем Гюнтер Гийом, поначалу не нравившийся великому канцлеру, становится его личным помощником-референтом. Через три с половиной года Вилли, беседуя с Гийомом за бокалом вина, заводит разговор о шпионах. Оказывается, канцлеру не понаслышке знакомо, каково это – скрываться и бояться, что тебя вычислят. Вилли не говорит напрямую, подозревает ли своего секретаря, вот только тот практически уверен: он знает. И Гийом просит своих начальников в Восточной Германии избавить его от тяжкого бремени двойного агента. Но из шпионов не увольняются по собственному желанию, и пока Гюнтер не раскрыт, он вынужден продолжать действовать.
На сцене все время ведется двойная игра, и это не только оборот речи. В мизансцене режиссер Алексей Бородин использует тот же прием, что и во второй части «Берега утопии» (популярном спектакле РАМТа по пьесе Тома Стоппарда). На сцене одновременно существуют и даже взаимодействуют персонажи, которые по сюжету пьесы не пересекаются. Куратор восточной разведки (Андрей Бажин) все время находится на сцене и не дает забыть, на кого работает Гийом на самом деле. Он сидит с министрами за одним столом, пожимает им руки, но остается незамеченным. Его условное присутствие – прием, хорошо отражающий суть работы шпиона.
Тонкая работа актеров в спектакле очень убедительна. Когда у «великого кормчего» садится голос и он говорит еле слышно, зритель лучше понимает замотанного выступлениями политика. Когда двойной агент описывает поездку в свой последний отпуск, зритель за пантомимой видит настоящую погоню на скорости 160 по парижским улицам. Когда помощник и канцлер становятся на уровне зрительного зала по обе стороны от подиума и беседуют в последний раз, зрителю очевидно, что они сидят за столом, как когда-то… Грамотно выстроенная театральная условность продолжает создавать эффект реальности даже на поклонах. Петр Красилов «пристраивается» за спиной сначала одного, а потом другого «начальника», выходя с ними по очереди на авансцену. Казалось бы, спектакль завершен, но, благодаря такому режиссерскому решению финальных выходов на поклон, мы не перестаем видеть в актере его персонажа – Гюнтера Гийома, так и не определившегося до конца, с кем он. Вернее, необъяснимо соединившего в себе два разных мировоззрения и повлиявшего на соединение двух половин одной страны.
«Демократия» – личная история, но только зрителю решать, кого из героев в первую очередь: талантливого шпиона или великого канцлера. В этой истории среди тонны сказанных слов главную роль играют четкие цели и конкретные поступки. После спектакля хочется думать о вере в идею, об убежденности человека в собственных действиях или хотя бы в их направлении, а не о политическом устройстве государства. А впрочем, откуда берутся партии, идеологии и векторы управления, как не из личных убеждений тех, кто не боится что-либо делать?
Фотографии предоставлены пресс-службой театра
