Здесь нет трехэтажных смыслов, подтекстов, сложных метафор. Здесь ровно то, что диктуют каноны жанра: красивая история, легкая и искрометная, с комедией положений и неизбежно счастливым финалом.
От этой заданности не уйти в принципе, и постановка Московской оперетты тоже получилась очень классической, даже несмотря на основательно переработанное либретто и современные элементы. От той «Баядеры», какой она была на момент создания Кальманом, в неизменном виде осталась только музыка.
Сюжет сохранил основную линию – любовь французской актрисы Одетты и индийского принца Раджами, – но оброс нюансами. Принц в спектакле остался, но в его облике заметно поубавилось национального колорита. В версии режиссера Инары Гулиевой он больше похож на европейского джентльмена – как по внешнему виду, так и по мировоззрению. Жена фабриканта превратилась в плутоватую актрису, а обязательным элементом страдания перед счастливым воссоединением героев стала не жертва Одетты, как это было раньше, а ее нежелание мириться с обманом.
Вопреки заявке в самом спектакле истинно индийских мотивов мало – разве что имена, костюмы в паре моментов да акробатический этюд Индийского божества сразу после увертюры. Больше Востока чувствуется в музыке. В свое время Кальман, работая над опереттой, решил попробовать себя в подражании индийским ритмам. Однако эти мелодии он не стал строить на индийском мелосе. Он создал свои собственные восточные напевы, соединив их с мелодикой парижских бульваров. «Я отложил в сторону всю подготовительную работу и ограничился тем, что отчасти применил мою собственную, личную манеру к иноземным ритмам, которых требовала эта среда, а в остальном музицировал так, как мне дано», – говорил композитор.
Современные шутки, которыми щедро приправлен спектакль, не выглядят искусственно притянутыми и не выпадают из общей картины. Это либо вневременные истины, либо тонкая ирония. «Ничего себе! Так это в рублях! – восклицает, подписывая новый контракт, разорившийся директор театра Пимпринетти. – По-моему, это перспективная валюта», – отвечает ему меценат. Зал хохочет. Современные реалии проскальзывают не только в словах. Наполеон, репортер некой газетки и поклонник Мариэтты, в какой-то момент пытается сделать с ней совместное фото, очень напоминающее сэлфи – недолго и ненавязчиво и не заостряя на этом внимание. А охрана мецената Луи Филиппа повадками очень напоминает современных секьюрити в их утрированном воплощении. Эти детали приблизили постановку к современному восприятию, но не избавили полностью от погрешностей сюжета. Не все завязки кажутся убедительными, не все проблемы, с которыми сталкиваются герои, неразрешимыми.
За кадром остается и судьба пары Наполеон-Мариэтта, хотя можно предположить, что по закону жанра там тоже все будет хорошо. Кстати, именно эта парочка в компании с директором театра и меценатом, по разным причинам пытающимися вмешаться в судьбу актрисы и принца, выдают настоящий кураж; и за их интригами следить порой интереснее, чем за главными героями с их несколько искусственными проблемами. Впрочем, акценты в этих проблемах актеры разных составов тоже расставляют по-разному. К примеру, Одетта Ольги Козловой, казалось, сама была растеряна происходящим и со своей свадьбы убежала от непонимания, что делать дальше; а Наталия Мельник свою Одетту сделала более земной и практичной.
Над общей картиной спектакля работала большая команда профессионалов. Хореограф Ирина Корнеева, известная театралам работами в мюзиклах «Монте-Кристо» и «Джейн Эйр», наполнила спектакль вальсом, канканом, степом, фокстротом и даже шимми – модным танцем который «завез американец, а придумал сумасшедший». Русский текст либретто написал поэт Евгений Муравьев, а Татьяна Тулубьева, Игорь Нежный и Александр Сиваев придумали костюмы и декорации, которые в совокупности создали ту самую праздничную атмосферу, ожидаемую публикой от жанра классической оперетты.
Фотографии Кристины Бабаевой
