Этой осенью «Гоголь-центр» показал, наконец, зрителю свой масштабный проект, в ожидании которого многое уже было сказано и написано. На подготовку двух спектаклей – «Кому на Руси жить хорошо» и «Русских сказок», ставших своеобразным диптихом – ушло около года, большую часть из которого актеры провели, не оттачивая диалоги на сцене, а в экспедиции – по местам «настоящей» России.
«Русские сказки» представляют собой 12 тридцатиминутных сюжетов по мотивам произведений Афанасьева, однако увидеть за вечер зритель сможет только одну – еще в самом начале стайка ведьм предложит вам совершить выбор: это, в лучших традициях русского фольклора, три пути: белый, синий и красный.
Получив заветный браслет с выбранным цветом, все окажутся в зале, где сотрудники «Гоголь-центра» дадут строгие инструкции к действию. Вообще, роль администраторов в спектакле – это отдельная тема. Загадочные и напряженные, они словно агенты ЦРУ на ответственном задании водили шокированных зрителей по нужным дорогам, шепотом общаясь по рациям. В целом, из-за того, что на каждой дорожке происходило дополнительное разделение на группы, имела место досадная неорганизованность – пробки, нестыковки во времени. Чувство было, что ты снова в детском саду шагаешь стройной шеренгой на обед.
Тем не менее, увиденное зрелище (а это именно то слово, которое описывает происходящее в «Сказках») компенсирует все организационные неурядицы. Спектакль, в целом рассчитанный на интерактив со зрителем, естественно, не мог обойтись без актерской импровизации – так, черт с красной дорожки не раз задавал вопросы первым рядам, иногда легонько замахивался на них топором и даже остроумно реагировал на безответственно не выключенный телефон, просто сказав «Алё!». И хотя не все зрители были настроены общаться, и были сильно шокированы то бьющим в глаза светом софитов, то связанным человеком в клетке, о которого нельзя не споткнуться на входе, актеры все равно умудрялись ловко выстраивать диалог.
Сценическое пространство «Сказок» неоднородно: три зала и деревянный сарай в фойе. В целом оно условно, с атрибутами настоящей “русскости” – деревянными лавками, кокошниками, баянами. Неоднороден спектакль и по своему жанру: от классически поставленных драматических сцен он переходит к тихим сказаниям-байкам, а заканчивается зажигательным концертом, где знакомые с детства сюжеты лихо поются и в стиле джаза, и кантри, и традиционно по-народному.
Безусловно, за всей этой смесью рок-оперы, вакханалии народных частушек, торжества нечисти с примесью темы божественного стоит что-то очень весомое. Думаю, неспроста Серебренников обратился именно к этим произведениям – произведениям, которые проходят в школе, когда мысли совсем не о судьбах Родины; произведениям, давно забытым, смутно проявляющих очертания воспоминаний в памяти – во время, когда проблема самоидентификации русского человека стоит особенно остро. Вместе с режиссерами Ильей Шагаловым и Александром Созоновым он подступился к вещи очень сложной, не сценической – богатому, фантастическому миру русского фольклора, где герои, поборовшись с чертом, обязательно помолятся в красном углу. Вот об этом русском человеке, который при встрече с черной кошкой плюнет через левое плечо, а потом пойдет на исповедь и причастие – искреннее и глубокое, вот об этой многогранной русской сущности и получились «Русские сказки». И получились живыми, настоящими, яркими, фантастическими, без отточенности сцен и шлифованного текста, и оттого – словно рождающимся у зрителя на глазах.
После премьеры многие критики пошутили: мол, три разных пути – не более чем удачный финансовый ход для «Гоголь-центра», переживающего сейчас не самые лучшие времена. Но мне все же кажется, что Серебренников руководствовался здесь не только меркантильными соображениями: возможно, он просто хотел показать, что зритель – не всегда пассивный очевидец и именно ему решать, что ждет его впереди.
Фотографии с сайта Гоголь-Центра
