Бывает, что хочешь – не хочешь, а тянутся руки начать статью о спектакле по пьесе А.П.Чехова занудным и менторским тоном, что-то вроде: «Пьеса А.П.Чехова «Чайка» по праву считается одним из популярнейших произведений мировой драматургии… С нее начинался Московский Художественный Театр, она…» И так далее, и тому подобное.
Зачастую сами постановки именно к подобным размышлениям и обязывают: большинство классические и красивые, но не всегда с новым внутренним наполнением. На моем профессиональном пути была только одна «Чайка», пролетевшая диким марабу – постановка А. Жолдака «Опыт освоения пьесы «Чайка» системой Станиславского». Да и то: видела я ее на двух репетициях, и во что вылилось это «освоение» я рассказать не могу. Но (гарантирую!), что и репетиций было достаточно, чтобы составить впечатление о странности и неоднозначности постановки.
Премьера «Чайки» в Мелиховском театре «Чеховская студия», поставленная Владимиром Байчером, сразу обещала нечто непривычное: действие разыгрывали в формате open-air, местом действия стала чеховская усадьба Мелихово. Пространство словно само подсказало это решение: вот и пруд, где автор вполне мог представить себе премьеру пьесы Кости Треплева (Иван Кожевников), вот сад, в котором бродит «несносное создание» Машенька (Марина Суворова), вот крокетное поле, где проводит время артистка Аркадина (Наталья Беляева), или беседуют Нина Заречная (Светлана Герасимович) и Борис Тригорин (Сергей Фатьянов). К любой из этих яблонь мог бы прислониться кто-то страдающий радикулитом, как Петр Сорин (Юрий Голышев)…
Однако формат обязывает: необходимо учитывать все и вся. И в тот день, когда я с интересом отправилась в Мелихово, шел сильный дождь. Спектакль все равно решили играть. Здесь я выражу восхищение и артистами, и зрителями, которые мужественно ждали начала спектакля, сидя на скамьях под зонтами или в выданных сотрудниками театра дождевиках.
Напомню: в первой сцене, молодой драматург Костя Треплев представляет свою пьесу, которую никто из приглашенных не воспринимает, а его мать (известная актриса) и вовсе называет «декадентским бредом». Знакомый текст, спокойная, выверенная игра актеров — все вроде бы вело к тому, что, невзирая на формат «спектакля-променада», постановка не будет отличаться от других. Но неожиданно происходит нечто волшебное: на фоне живых декораций и персонажи становятся живыми, искренними, настоящими. И идущий дождь стал оттенять отчаяние непонятого Треплева, а неожиданно полетевшая вслед за Ниной бабочка добавила ей свежести и обаяния…
Искренность эта заразила и публику: во время переходов с одного места действия на другое (в спектакле два антракта) я слышала, как очень разные люди обсуждали персонажей с какой-то нетеатральной заинтересованностью, будто знакомых или соседей.
Перестав быть «классическими персонажами мировой драматургии», герои вызывают больше сочувствия и понимания. Счищая с них налет устоявшихся трактовок, режиссер представляет нам размышление о чайке в душе и каждого персонажа, и каждого из нас. Страшным становится не то, что Нину-чайку подстрелили, «нечаянно погубили», или то, что Костя Треплев – талантливый, но непонятный опередивший свое время драматург, а что постоянно, каждый день кто-то из нас убивает в себе чайку. Хорошо, если чучело не набивает, чтобы потом с садистским умилением смотреть на нее и вспоминать: «А ведь мог бы!..»
Когда понимаешь, что у каждого из персонажей была возможность отпустить свою чайку на волю, дать ей расправить крылья и насладиться полетом – вот тогда полностью открывается драма каждого. Ведь о своей чайке рассказывает Тригорин в беседе с Ниной, в словах любви бьется чайка Аркадиной, а Машенька добивает свою водкой и черным сарказмом…
Последний акт, играемый актерами в каретном сарае, отличается от предыдущих: актеры переодеваются в современную одежду, а действие начинается своеобразной кантатой. Слова пьесы пропеваются, повторяясь, вторя друг другу. Здесь уже уходит естественность: появляется закрытость и манерность, а единственный, в ком еще бьется жизнь, – Нина. Появляется она в рваной майке и джинсах, дрожащая и робкая. Но эта чайка пока всего лишь ранена, пусть и смертельно. Отличие этой героини от остальных как раз в том, что ее чайка убита другими, а не ею самой.
Несмотря на то, что драма в этой постановке становится более ощутимой, спектакль легок и изящен. Этой легкости не испортила даже погода. Кстати, к началу второго акта дождь прекратился, сквозь облака чуть стали видны лучи закатного солнца, что естественно, добавило красок и смыслов спектаклю. Но не буду более распространяться о деталях: ведь пленэрный спектакль – это игра в меняющихся декорациях, а значит, ваша мелиховская «Чайка» возможно, будет отличаться от моей. А общим у них будет тишина чеховской усадьбы, текст Чехова и прекрасная игра актеров.
Фотографии предоставлены пресс-службой театра