ИЗУЧЕНИЕ ОТТЕНКОВ

Роман Шабанов

Константин Райкин обращается к зрителям, предупреждая, что мы никогда не обращались к этой теме, так что берегитесь, мы и сами боимся, но все же рискнули, ограничив аудиторию до 21+. И зрители готовятся: на сцене спектакль «Все оттенки голубого» по пьесе Владимира Зайцева.

  Запретные темы в кино звучат проще, чем в театре. Театр, так или иначе, условность. Когда человек признается, что он убил, совершил, родился, мы больше хотим верить, чем верим на самом деле. Запретная тема, как нечто псевдо- и малопонятное лучше звучит в кино. На сцене сложно изобразить боевик с элементами триллера. Были попытки, но разве взрыв на сцене возможен? Да, но… Но главное, какие чувства, эмоции, мысли вызывает фильм о тех, которые не как мы. Возвышенные чувства? Не дождетесь. Стеб, низкая ирония, наравне с цинизмом. В кино мы верим, но мало что берем из этого.

 Есть «Сатирикон» Феллини, «Холодная гора», показывающая красоту, фильмы Пазолини… А разве наш кинематограф обращался к высшему? Да никогда, если честно признаться. Театр? В основном, если ставит историческую пьесу. Или на малой сцене в подвале. Но чтобы на большой?!

  Когда одно действие в таком серьезном спектакле – хорошо. Не успеваешь расслабиться, вдохнуть пары шампанского и кофе, не услышишь пару-тройку противоречивых мнений, которые завязнут на зубах и будут тебя сопровождать все второе действие. Однако если спектакль в двух действиях с антрактом, то это уже заставляет поерзывать в бесспорно удобных новых креслах театра…

  Четырнадцать стульев. Персонажи. В руках текст. Не у всех, но он есть. «Театр читок начинается», – было подумал я. И правда: центральный между шестым и восьмым парень начинает говорить в зал, подхватывает второй, третий — взаимодействие только на уровне слов, эмоций… и все.ъ

  «Вы не должны разводиться, потому что я… гей!» Парень (Никита Смольянинов) нашел сильный аргумент, чтобы сохранить семью, понимая, что своим признанием отвадит от себя лучшую часть человечества, а вот родители они, вроде как, от природы даны и никуда не денутся. А тут есть брешь… «Я гей! Может быть, вас это остановит?..» Отец (Владимир Большов), занимающийся тем, что гоняет нетрадиционных из клубов и дубинкой по почкам, не знает, как принимать сей факт. У меня не может быть сын гей!

 Сын оправдывается, что он не виноват. Да кто может быть виноват, если так легли карты? Никто родителей не выбирает, и гены с хромосомами были заложены не с заранее продуманной последовательностью. И он пытается анализировать, если рассматривать его особенность как болезнь, то нужно учитывать все.

  Первая девушка с чернявым лицом, с попсовыми замашками. Может быть, она виновата? Карикатура на первых девушек – обязательно дура. Конечно, интересно, почему драматург смело обратился к такой теме, за которую можно и в кустах схлопотать… да ладно. Другое дело, «Филадельфия», где уже взрослый мужчина боролся за свои права. Но когда мальчишка утверждает, что ему не нравится целоваться с девушками, что с парнями ему приятнее – это не заслуживает внимания. Все мы это понимаем, и прозаиками много вынесено на обсуждение, все считаем, что в творчестве это сплошь и рядом, что если через три дома объявился извращенец (как еще по-другому?), то мы своих детей на поводке начинаем водить.

 Есть второсортные комедии, где подобные темы опущены «ниже пояса», но там хотя бы есть одно преимущество – ситуации, доведенные до абсурда, действительно вызывают смех. До слез. Я не поклонник подобного жанра, мне ближе драма и эта драма, определенно. Но она не бьет. Ведь драма должна бить наотмашь. Разве новость, что парень признается, что он гей? Нет. Новость, что за это бьют и возможно сильно? Тоже нет. И что родные будут делать все, чтобы вернуть чистоту своего отпрыска? Тысяча раз нет.

  Оттенки голубого – на черно-белом фоне. Вторая часть. Читка закончилась. Декорации не появились, но появилось взаимодействие героев друг с другом. Папа и мама (Агриппина Стеклова), папа и сын, мама и сын, бабушка и сын. Взаимодействие на уровне удивления. «Да ты че, дебил», «Ну, п…ц»… Конечно, искренне, и сердце гонит кровь в мозг, где пульсирует — я же тоже в одной палате (в санатории, больнице с аппендицитом) и невольно смотрел на мальчишек (девочек же не было). Мы все были такими. Точнее, маленькими, когда не могли определиться в каком направлении двигаться, поднимая голову… а как поступает мама? Папа, может быть, ты мне подскажешь? Вовремя не подсказал, и налицо результат.

  Музыка, бесспорно, поразительная. Конечно, Чайковский. «Лебединое озеро», два белых лебедя под музыкальный аккорд черного. Таксист, слушающий «Голубую луну». Все вокруг оттеняет и бьет в лоб – мол, смотри, какое оно все вокруг голубое.

Бабушке мнится, что это не природой заложенное, а внутри сидящее, бес, чужой и единственный способ его прогнать: вызвать специалиста. И он что-то пробует, размахивает руками, чуда не происходит – бес отворачивается к стенке и спит.

  Третья часть – больница, его избили свои же. Так принято – геев бьют. Уничтожают, как немцы евреев. Это изгой, это то, чего не должно быть. Пусть они лежат в больницах, пусть для них возводят гетто.

  Как ответить на вопрос, что делать с теми, кто иной? Понимать? Принимать? Явно в зале у сотни, у которых мальчишки, екнуло сердце, представив на мгновение своего мальчика в подобной ситуации. А остальные остались равнодушными. Потому что не тронула история. Ведь трогает не то, что этот парень гей (этим уже не удивить!), а история. А была ли она здесь, история?..

Фото предоставлены пресс-службой театра

Author

Поделиться: