В МХТ им. Чехова сыграли «Трамвай «Желание» Теннеси Уильямса. Поставить одну из самых сложных пьес в зарубежной драматургии, насыщенную психологическими закоулками и тупиками, взялся режиссер Роман Феодори. Но то ли злую шутку сыграл автор пьесы, то ли не пришло еще время героев, которые кажутся старомодными и оттого еще более непонятными и не понятыми, то ли для такого масштаба как МХТ режиссер оказался слишком робким и не стал рисковать, начиняя действие экспериментами, — спектакль не произвел эффекта разорвавшейся культурной бомбы, многими ожидаемой.
Хотя все в постановке служило именно этой цели – и потрясающие декорации (художник Николай Симонов соорудил на сцене подвижную металлическую конструкцию с обилием лестниц и заставил по ним мчатся взад-вперед Стеллу – Ирина Пегова), и состав актеров (сплошь звезды – Марина Зудина, Михаил Пореченков, Михаил Трухин, Ирина Пегова), и даже живое музыкальное оформление (по обе стороны сцены на протяжении всего действа играли пианисты)… Но ружье так и не выстрелило…
Главная героиня Бланш Дюбуа в исполнении Марины Зудиной практически сразу появляется перед зрителями. Как и положено одетая с шиком, элегантностью и утонченностью французской леди, ее хрупкая фигурка выделяется на фоне грубоватых и неотесанных интерьеров простоватого жилища родной сестры и ее нового ухажера Стэнли Ковальски (Михаил Пореченков). Актриса с легкостью и грацией носит свои туалеты. Можно бесконечно любоваться складками ее платья, дорогими аксессуарами, мехами и другими атрибутами прошлой беззаботной жизни. Свой большой чемодан-шкатулку – единственное, что у нее осталось –— она привезет с собой. Наряды, которые Бланш так часто меняет, служат ей окружением, которого ей так недостает. Это единственная отдушина, ее игрушечный домик, куда можно спрятаться. Марина Зудина постоянно дефилирует по сцене. Но эта красота для хозяина дома, в котором ей приходится жить, ненастоящая и такая раздражающая. Кстати, налет призрачности, наивности и отчужденности в образе Бланш, будто она не от мира сего, что так любят показывать в пьесе, здесь начисто стерт.
Бланш Зудиной – вполне реальная женщина с реальной историей, своей личной драмой, от которой никак не может оправиться. Если в других поставленных «Трамваях» приходится гадать, больна ли героиня или прикидывается, скрывая в себе ловкую аферистку, рассказывая плаксивую историю о невзгодах и несчастных любовях, или актриса, живущая в придуманной сказке, то в спектакле Феодори присутствует жесткая конкретика, которая и придает образу Бланш в финале еще большую трагичность.
Всю роль актриса проводит на повышенных тонах, ее голос будто парит над словами, что сохраняет интригу действия. Кажется, вот-вот непосредственная простота разойдется по швам и что-то произойдет. Эмоции хлынут и раскроют истинную Бланш. С легкостью она общается с людьми любого уровня, с такой же легкостью сносит оскорбления и грубость в свой адрес и мирится с положением, в котором оказалась. Драматически напрашивается завершение этого «деланного» визита вежливости. Она еще себя покажет, но это только в теории, на практике ничего не происходит. Вновь звучит узнаваемый по верхам тон и голос героини ни за что не выдает настоящих чувств Бланш. Действие опять возвращается к тому, с чего начиналось, что существенно обедняет образ.
В пьесе чем больше погружаешься в мир Уильямса, тем больше становится неважным, правду говорит героиня или нет, гораздо важнее сам поступок Стэнли, которого так раздражает красота Бланш, ее инородность. В спектакле МХТ ненависть Стэнли усиливается еще и потому, что он испытывает плотское влечение к ней, от чего желание смять, раздавить и растоптать деланную красотку, только набирает обороты. Она ведет игру с ним на равных и, несмотря на то, что уязвима, готова постоять за себя, она не боится и даже где-то отчитывает его как маленького ребенка.
Стэнли не выносит ее потому, что она не такая как Стелла (Ирина Пегова), влюбленная до безумия и преданная как собачонка, которая бегает за ним, все прощает, терпит грубости и пошлости, не носит дорогого белья, не красит губы и не отличается манерами. Ей и самой это нравится. Несмотря на мягкий нрав Стеллы, она все-таки из таких женщин, которых заводят плохие мальчики. Она будет жить с ним, любить его утром, терпеть побои вечером и прощать на следующий день, просыпаясь «в сале продавленной кровати». Она, конечно, заступится за любимую сестру, но повлиять как-то на неизбежный ход событий не сможет и в итоге будет вынуждена сама запереть Бланш в психиатрической клинике. В финале номер дома, где она остановится, обернется номером палаты — ее последним пристанищем, а Стелла будет выть как собака под проливным дождем у изголовья одной из железных кроватей, которые торчат как могильные кресты на сцене.
У человека с элементарным чувством справедливости герой Стэнли в исполнении Михаила Пореченкова может вызвать только легкую раздражительность и недоумение, но никак не протест и тем более страх. И даже когда Стенли с эффектом разламывает битой в щепки обеденный стол на дне рождении Бланш (что очевидно рассчитано на «да убоится его всяк…») ничего кроме дурного воспитания, а точнее его отсутствия не видится. Про таких обычно говорят коротко – «быдло». Вот оно самое предстало на сцене МХТ. И не то что бы этот Стэнли красив во гневе, или обладает одновременно мощью зверя и опасной и чертовски притягательной или сексуальной агрессией, в нем можно узнать только рабочего и пьяницу с натруженными руками. Его жестокость – это всего лишь недостаток воспитания, но никак не природный талант, а потому к середине действия наблюдать за ним становится неинтересно. Кстати, сам поступок Ковальски показан довольно просто. Стэнли загоняет ее наверх и совершает задуманное.
Оживление действию придают сцены с трогательным Митчем (Михаил Трухин). Скромность, где-то комизм и очарование первых в жизни маленького человека настоящих чувств рождают надежду на то, что все-таки у этой пьесы будет другой финал.
Работа Феодори получилась спокойной, лишенной динамики и нерва, присущего пьесе. Во многом благодаря бесхребетности Стэнли и закрытости Бланш. Образы оказались однотонными, а те на кого можно было бы еще полюбоваться – Митч и Стелла – не спасли положения. Все это превратило пьесу в бытовую драму с криминальным сюжетом, а самих героев Уильямса – в соседей по лестничной клетке, которые не сошлись характерами.
Фотография предоставлена пресс-службой МХТ им. Чехова
