Спектакль Театра им.Моссовета «Опасные связи» поставлен Павлом Хомским по пьесе Кристофера Хэмптона, который в свою очередь писал по мотивам одноименного романа Шодерло де Лакло.
Есть эпохи, которые особенно притягивают взгляд, вызывают интерес и желание хоть на мгновение, но переместиться на какой-то машине времени и ощутить: «Как там оно?» Не «лучше-хуже», а именно «как». Для меня такой эпохой сталXVIII век. История, искусство, литература – почему-то все отзывается, во все хочется погрузиться и узнать. Не скрою, премьеру в Театре им.Моссовета я ждала с особым, личным интересом.
Произведение Шодерло де Лакло известно широкой публике, скорее всего, по двум роскошным киноверсиям (Стивена Фрирза и Милоша Формана), а не по самому роману. В чем-то я это понимаю – смотреть красивую картинку с отличными актерами (а в обоих фильмах составы воистину звездные) приятнее, чем читать эпистолярный роман. Но сразу оговорюсь: освободитесь от впечатлений. И не только потому, что кино и театр слишком разные искусства, чтобы их сравнивать, а еще и по той причине, что вы увидите третью версию знакомого сюжета.
Спектакль, который должен погрузить зрителей в атмосферу Галантного века, должен иметь особое оформление. Художник-постановщик Борис Бланк и художник по костюмам Виктория Севрюкова сделали постановку роскошной и удивительной. Такого внимания к деталям (от вышивки до пуговиц) и следования эпохе (точность в костюмах, картинах художников XVII века Ватто и Буше) я давно не видела на сцене. И честное слово, когда открылся занавес, сделанный из двух огромных вееров с репродукциями картин, и зал наполнился легким запахом пудры, подумалось: «Вот ведь – и здесь все продумано!» Не знаю – откуда он шел, но был очень в тему.
Веера исполняли роли не только занавеса, но и ширм, стен беседок в парке, стали изящными дополнения будуаров светских дам. Кстати, в XVIII веке функции этих аксессуаров были не менее разнообразными. Не только обмахиваться в жаркий день, но и скрыть мимолетную улыбку или краску на щеках… Говорят, можно было даже тайно назначать свидания, особым образом открывая-закрывая секции веера. Недосказанность, кокетство и интриги, флирт, томность и изящество – декорации сразу же настраивают на нужную волну.
Гостиная светской дамы, игра в карты, легкая беседа – красота продолжается, гармония сохраняется, но… Маркиза де Мертей, главная интриганка и искусительница, в исполнении Ольги Кабо выбивается из общей картины. На фоне Мадам де Воланж (Нелли Пшенная) и Сесиль де Воланж (Анна Гарнова) она слишком резкая и броская. И хотя платье фасоном соответствует XVIII веку, но сочетание цветов – черный и оранжевая бронза – немного не оттуда. То же можно сказать и о парике: если у остальных дам гамма спокойная – либо парики белого цвета, седина или свои русые кудряшки, как в случае с Сесиль, то Кабо диссонирует с пастельной картиной ярко-рыжими кудрями. Для чего специально выделять главную героиню, я понять не могу. К сожалению, объяснения, пришедшие в голову, не в пользу актрисы.
Было бы логично выделить внешне и главного героя – виконта де Вальмона, тогда нарочитость цветов имела бы смысл: пара главных злодеев и циников, живущих по своим правилам и навязывающих свои опасные игры окружающим. Однако Александр Яцко не получил какие-то особые костюмы: да, роскошно, да, много (вообще все артисты переодеваются к каждой новой сцене), но в пределах нормы. Радостно, что Вальмон выделяется за счет внутренних качеств, привнесенных в него исполнителем.
Особенно примечательным мне кажется тот факт, что на эту роль Павел Осипович Хомский выбрал актера с внешностью специфической и амплуа, далеким от героя-любовника. Когда герой Яцко появился в гостиной маркизы де Мертей, в голове моей быстро промелькнули Колин Ферт и Джон Малкович, возник вопрос к режиссеру «Ну почему?..» А потом так же быстро все сомнения убежали, потому что вдруг стало понятно, что именно такой Вальмон и мог быть интересен тем дамам, в той гостиной. Судите сами: правила этикета, понятия допустимого и нет четко регламентированы, высшее общество заботится лишь о хорошей репутации (весьма редко ей соответствуя). И тут возникает персонаж, который равен своей репутации. Его поступки не скрываются, а словно выставляются напоказ. Конечно, есть скрытая мотивация, конечно, есть интрига. Но по сравнению с той же маркизой де Мертей, он честен. И все его победы – работа на себя, но ни в коем случае ни на чужие поражения. Эта честность делает его героем очень живым, заметным и потому чертовски привлекательным.
В этой истории есть еще персонаж, который мог бы быть таким же живым и честным. Это внезапная любовь Вальмона мадам де Турвель. Только основа ее репутации – настоящая, а не напускная добродетель. Возможно, эта положительность персонажа и подвела Юлию Хлынину, молодую дебютантку Театра им.Моссовета. Ее героиня решена режиссером несколько утрированно, временами ее влюбленность сродни шаржу. Обаяние и молодость актрисы скрыты под париком, слоем пудры и несколько странным макияжем. Очень желаю Юлии чуть расслабиться и объяснить-таки публике, почему именно ее героиня смогла тронуть Вальмона. Сейчас об этом можно только догадываться и строить теории. Основная для рассмотрения – мадам де Турвель так же равна сама себе.
На самом деле, все роли, исключая, пожалуй, Вальмона, решены парой-тройкой основных черт. Эти резкие мазки без легкой лессировки и пастельной гаммы живописи галантного века упрощают спектакль, временами лишая его глубины и утонченности. Простота красит лишь один женский образ: старую тетушку Вальмона, мадам де Розмонд в исполнении блистательной Ирины Карташевой. Для меня этот образ неожиданно стал центральным в спектакле. Привлекает он тем, что на фоне интриг, соблазнений, измен, любви и мести остается неизменным и спокойным, наполненным мудростью и состраданием. Глядя на мадам, понимаешь – действительно, «и это пройдет». Вопрос только, как и с какими последствиями. К сожалению, мудрые наставления не будут услышаны, и мелодрама превратится в трагедию.
Мадам де Турвель скончается от тяжелой болезни, Вальмон погибнет на дуэли – символично, что самые живые и честные персонажи не останутся жить в обществе искусственных репутаций и скрываемых чувств. В конце явятся три дамы в трауре: мадам де Розмонд, мадам де Воланж и злокозненная маркиза. Даже траурный героини Кабо выбивается из картинки. Но это к слову. Говорят прощальные слова, подводят некий итог всему случившемуся… И вдруг (зачем???) основную «мораль» зрителям прочтет Мертей-Кабо. Честное слово, становится не по себе. Неужели все настолько плохо, что только отрицательные персонажи могут подводить черту? В первоисточнике маркиза обезображена оспой и скрывается, порицаемая обществом. Тут же остается ощущение, что все еще продолжится, жертвы будут и вообще: хорошо уже не станет. Если уже и требовал финал морали, то она гармоничнее прозвучала бы в устах мадам де Розмонд. Много видела, много знает, может успокоить и объяснить. Но – не случилось. Опять же, к сожалению, по моему скромному мнению.
Сайт Театра им.Моссовета обещает и другой состав на этот спектакль. Полагаю, что я приду посмотреть. Хотя бы потому, чтобы увидеть еще одну версию романа Шодерло де Лакло.
Фотографии Сергея Петрова
