ТРАГЕДИЯ ХАОСА

Анна Никифорова

В театре Сатирикон режиссер Юрий Бутусов поставил шекспировского «Отелло». Уже до этого на сцене Сатирикона режиссером были поставлены две трагедии Шекспира:  «Ричард III» и «Король Лир».  

А одним из самых ярких театральных событий стала поставленная два с половиной года назад чеховская «Чайка».  В новом спектакле многое на первый взгляд кажется знакомым, с тем лишь отличием, что сценография и действие стали еще более хаотичными.

  На авансцене лежат бутафорские черепа, так что трудно не вспомнить бедного Йорика из Гамлета. Когда же открывается занавес, то пространство сцены, созданное художником Александром Шишкиным (постоянным соавтором Бутусова), напоминает огромную свалку ненужных вещей. Здесь можно увидеть столы, стулья, холодильники, коробки, растения в кадках, музыкальные инструменты, игрушки, лыжи, шинели… Актерам приходится передвигать предметы, высвобождая место для игры.

  Картина хаоса дополняется шумом музыки, танцами и нарушением хрестоматийного сюжета. Известно, что изначально работа шла над спектаклем «Три сестры», который затем превратился в «Отелло». Даже если этого не знать, то отдельные моменты спектакля нас напрямую отсылают к Чехову. «Александр Игнатьевич»,  – кричит одна из трех женщин. Сестры в ночных сорочках мечутся по сцене в дыму пожара. Дездемона и Яго могут на наших глазах превратиться в Ирину и Тузенбаха, а затем неожиданно начнут стрелять друг в друга.

  В одном из интервью Бутусов назвал свой подход к театру нелинейным. Эта нелинейность проникает во все уровни. Поэтому не важно, чеховские ли фразы произносят герои или разыгрывают раз за разом эпизоды из Отелло. Каждый эпизод ставит перед нами вопрос о границах возможного. В мире, где все границы размыты, любое действие становится оправданным, так как нет оснований, для того чтобы считать его недопустимым.  Актеры могут бегать, кричать, менять одежду, парики, образ.

  Дездемона (Марьяна Спивак) так и не обретет цельность, разве что перед лицом смерти. Она может быть глупой, жестокой, ранимой, испуганной. Сцена повторяется раз за разом, но мы не знаем какая из Дездемон подлинная. За маской скрывается новая маска, и только в финале черное и неподвижное лицо «мертвой» Дездемоны уже не сможет нас обманывать.

  Несмотря на хаос и сумбур происходящего, центральная ось спектакля сохранена. Отелло (Денис Суханов) и Яго (Тимофей Трибунцев) страдают даже в этом бессмысленном мире. Реальность и вымысел тесно переплетены, и нет возможности отличить одно от другого. Яго шаг за шагом выстраивает свой план мести и как искусный кукольник руководит происходящими действиями. В одной из сцен Яго сам будет зачитывать реплики персонажей, а они послушные его указаниям будут разыгрывать свои роли.

  Отелло чувствует себя потерянным в этом мире: он готов выслушивать советы Яго, лишь бы избежать возможности самому принять итоговое решение. Несколько раз Отелло будет наносить на себя черную краску, несколько раз смывать, но в финале его лицо все-таки останется черным. Одинокий, потерянный бесцельно будет он бродить среди пустых картонных коробок. В одной из них он найдет собачку, механически поющую: «Если ты счастлив и знаешь об этом, хлопни в ладоши!». Однако хлопать в ладоши некому.

  В спектакле Бутусова «Отелло» мы сталкиваемся со странным парадоксом. Часть предметов, фраз, сцен могут показаться бесполезными и лишенными смысла. Нужно ли было читать отрывки из Пушкина? Для чего было вводить сцену с обнаженным Отелло? Неужели нельзя было убрать сцены их чеховских «Трех сестер»?

Но и сами эти вопросы не имеют смысла. А в мире, где хаос стал основой восприятия, а границы между возможным и реальным взаимопроницаемы, трудно создать что-либо по-настоящему бессмысленное. Фраза и предмет все равно наделяются смыслом. Перед нашими глазами за несколько часов развернулся мир настоящей трагедии, основная суть которой заключается не в сумасшествии Отелло и убийстве Дездемоны, а в сумасшествии самого мира, в котором отныне нет невозможного.

Фотографии взяты с сайта театра

Author

Поделиться: