НЕНАВИСТЬЮ ПО ТОЛЕРАНТНОСТИ

admin

Поднимаясь на третий этаж к сцене «Под крышей» Театра русской драмы им. Леси Украинки в Киеве, невозможно не проникнуться духом традиций: костюмы и реквизит в витринах музея театра, фотографии спектаклей 40-50-х годов на стенах, да и сама атмосфера, несколько мрачная и торжественная, – все это невольно вызывает ассоциацию со старым сундуком, богатым тайнами былых времен. Предвкушаешь, как откроешь его и погрузишься в бережно хранимую мудрость и древность…

  Восторженные полудетские представления разбиваются в одну минуту после того, как зрители рассядутся в три ряда стульев и начнется неожиданно жесткое действо под названием «Черные девы». Несмотря на то, что спектакль сделан в довольно аскетичном жанре вербатим, декорации отсутствуют, да действия как такового почти нет, монологи пятерых героинь напоминают какую-то страшную мистерию. Так что, сидя на первом ряду, инстинктивно скрещиваешь руки на груди, чтобы отгородиться от этих жутких фигур в парандже, их сверкающих черных глаз, подведенных каялем.  

  «Черные девы» – документальная пьеса, переведенная и поставленная Аллой Рыбиковой, – появилась на сцене в рамках украинско-германо-канадского проекта «Чужой среди чужих», организованном посольствами Германии и Канады, Гете-Институтом и Театром им. Леси Украинки. Оригинальный текст документальной пьесы представляет собой десять монологов радикальных мусульманок, собранных и адаптированных для сцены немецкими литераторами Гюнтером Зенкелем и Феридуном Заимоглу. Пьеса, впервые представленная в 2006 году на фестивале в Берлине, стала одним из самых обсуждаемых театральных текстов года, до сегодняшнего дня пережила несколько постановок в Германии и Австрии и даже была выпущена в форме аудиокниги. 

  В украинской версии, как и в некоторых других, из десяти монологов было оставлено пять. За это хочется сказать спасибо режиссеру: вынести даже час этой «документалистики» тяжело почти физически. Пять женщин, в начале спектакля облаченных в черное с головы до пят, по очереди, постепенно стягивая с себя паранджу, рассказывают свои истории – без прикрас и эвфемизмов. За политкорректностью и толерантностью сюда идти не стоит: черные девы сегодняшней Германии показывают какое-то фантастически страшное лицо, речь их сочится ненавистью и фанатизмом. Сложно вообще представить живого человека в этой будто сотканной из тьмы фигуры: черные сверкающие глаза буравят зрителей, адресуя им свой ядовитый памфлет. Движение губ угадываешь только по вздымающейся от дыхания ткани никаба. Вот она открывает лицо, и становится не по себе от красивого славянского лица артистки Ирины Борщевской, ярких алых губ, возносящих хвалу аллаху и презрительно кривящихся, выплевывая оскорбления иудеям и прочим неверным.  

  Вторая дева, дочь убежденной католички, постоянно подчеркивающая собственное арийское происхождение и величие немецкой нации, рассказывает о своем обращении в ислам, о найденном смысле жизни после череды сексуальных похождений и всевозможных развлечений современной эмансипированной женщины. Разумеется, не стесняясь в выражениях: католикам, унижающихся перед Папой, и тут достанется. Третья дева, сняв свое покрывало, являет зрителям образ социально успешной женщины-мусульманки. Деловой костюм, высокие каблуки, стильный платок – миф о покорности и угнетенности мусульманских женщин развинчивается с каждым ее словом. Бизнес-вумен весьма убедительно рассказывает о себе подобных – мусульманских женщинах с двумя высшими образованиями, владеющими несколькими иностранными языками – и о своем «бизнес-плане» – исламизации Европы. С горячим приветом герою Бен Ладену. 

 

  Следующий солдат в армии аллаха – хрупкая девочка-подросток в футболке с эмо-челкой и черными ногтями – уже готова к священной войне. Трудно ей было скрыть радость в школе после 11 сентября. Ее страстные радикальные речи можно было бы списать на переходный возраст и подростковый бунт против социума, но уж слишком жутко от ее письма Демократии и президенту США, в котором она высмеивает ценности западного мира и прославляет подвиг террориста номер один.    

  После столь бескомпромиссных памфлетов выхода пятой девы ждешь едва ли не с ужасом. Как выяснится, не зря: черная дева в инвалидном кресле действительно пугает. Последний монолог порождает в зрителе желание встать и уйти и одновременно повергает в какое-то оцепенение, пригвождая к стулу. Героиня парализована, все ее тело кроме головы физически неподвижно, но болезнь не мешает разворачиваться ее фантазиям. Так, к ее рассказу о вере примешивается весьма натуралистичное описание сексуальных фантазий, главным героем которых предстает ухаживающий за ней санитар, которого, она кстати, ненавидит. Как ненавидит и всех остальных здоровых окружающих, о чем сообщает прямо и с вызовом. Героиня хоть и признает греховность своих помыслов, считает, что аллах простит калеке маленькую слабость, и в раю компенсирует ее страдания. Этот финальный монолог красивой женщины, усаженной в скрюченную позу в инвалидном кресле, полностью вышибает пол из-под ног. Жалость, ужас, отвращение взрастают внутри не отвлеченно-метафорически, а срабатывают инстинктивным механизмом защиты. Настолько уродливой кажется природа этой женщины, всех этих женщин.   

  В финале все черные девы в паранджах соберутся в круг перед экраном с цифрами и графиками, иллюстрирующими исламизацию Европы. Отмахнуться от статистики не получится. В Германии, где в течение полувека складывается второй этнос из турков, эта тема, кажется, уже навязла в зубах. Но когда видишь простой математический расклад, описывающий уровень рождаемости среди европейцев и живущих в Европе мигрантов-мусульман, перспектива покрытия мечетями Европы и полной ее исламизации уже в этом веке больше не кажется раздутой. Оскалы черных дев, радующихся грядущему бескровному джихаду (хотя они-то уж против массовых убийств точно не возражали бы) не оставят эту тему абстрактной и далекой.      

  Впрочем, у людей, знакомых с современной немецкой драматургией, «Черные девы» шока не вызовут: социально-политические вопросы, обилие насилия и жесткости, проблемы мигрантов, — эти темы привычно изобилуют на театральных фестивалях и в издаваемых сборниках пьес. Обычному же зрителю трудно остаться равнодушным, даже если до этого распри вокруг ношения хиджаба в Европе вызывали у него лишь недоумение, но никак не интерес. Немногочисленные отзывы в сети сводятся к полярным оценкам, середины нет. Цели, поставленные авторами пьесы и режиссером этого спектакля, для меня остались неоправданными, неприятно чувствовать, как тебя провоцируют на агрессию, и еще более неприятно ощущать, что им это удается.  

  В художественном отношении, спектакль, в котором нет ничего художественного, отличают безусловно блестящие актерские работы. Девам веришь настолько безоговорочно, что потом с удивлением обнаруживаешь на сайте «нормальные» лица актрис и видишь список весьма разноплановых ролей. Через какие барьеры в себе им пришлось переступить,  и главное, ради чего, – вопрос остается на совести режиссера. Хочется верить, что авторы и постановщики четко представляли себе цель, оправдываемую столь жуткими средствами.

Атмосферой прониклась Полина Мандрик

Author

Поделиться: