ТРИ МЕТРА НАД УРОВНЕМ ЗЕМЛИ

admin

«Гоголь-центр» начал свой первый сезон с русской классики про любовь.  «Митина любовь» – первый спектакль нового «Гоголь-центра», который открылся в феврале.

  В здании бывшего Театра имени Гоголя больше ничего не напоминает о прежнем хозяине. Кирилл Серебренников, худрук «Гоголь-центра», оголил скелет здания – ободрал стены до кирпичной кладки, кстати, исторической (когда-то на этом месте находилось железнодорожное депо), расширил пространство и объединил все в одном. Здесь и книжный магазин, и кафе, и гардероб, причем, помещения не разграничены стенами, скорее обозначены и поделены на зоны. Так свободнее.

  Пространство стало главным героем нового «Гоголь-центра». Оно обыгрывается с любовью и псевдо-небрежностью растянутого свитера. Здесь, с одной стороны, вроде и просто, по-творчески – нет границ и рамок. Беспорядочно расставлены инсталляции — одна с айфонами, закованными в единое металлическое дерево; другая, представляет собой какую-то Харибду из маленьких телевизоров. Почти нет дверей, и это принципиально. Все открыто для нового и талантливого. С другой: из каждого угла кричат великие гуру театра, что это искусство серьезное и «мы тут большим делом занимаемся». В любом случае, глобальные перемены пошли на пользу театру в целом. А правильный путь был выбран или нет – это уже другой вопрос. И не нам судить… На стенах, выкрашенных белой краской черным маркером написаны пожелания актеров и режиссеров, но читаются они предательски оправдательно к тому, что произошло с Театром им.Гоголя. Алла Демидова говорит что-то о молодой, тогда возрождающейся, Таганке. Мейерхольд, Станиславский, Немирович-Данченко, Ефремов, Някрошус, Любимов… Вся братия в один голос твердит о переосмыслении искусства и будущем театра. Рядом с их головами мигающие цитаты.

 После третьего звонка приятные молодые люди в революционно-красных толстовках с символикой «Гоголь» пригласили в зал на второй этаж и усадили на стулья. Кстати, смотреть спектакль очень удобно, места расположены так, что головы впереди сидящих не мешают. Сцена – это черная стена, из которой торчат металлические штыри, именно на них актеры Филипп Авдеев и Александра Ревенко разыграют историю любви семнадцатилетнего Мити из повести Ивана Бунина.

  Спектакль начинается с финала. Молодой человек сидит высоко на прутьях, как забитый птенец, произносит имя «Катя», а потом складывает ладони в пистолет и стреляет в рот. Свет гаснет. Когда он зажигается вновь, на стене сидит тот же Митя и его возлюбленная Катя. Она мечтает быть актрисой, но пока еще учится в школе. Улыбчивая, веселая, легкомысленная, кокетливая ничем не обремененная в отличие от задумчивого и порой молчаливого Мити, который не сводит с нее больших голубых глаз. Два характера между собой создают динамичный контраст, на котором держится весь спектакль, а за актерами интересно наблюдать не только потому, что они балансируют между небом и землей, затрачивая большую физическую силу. Митя чем-то напуган, в образе молодого человека постоянно проступает необоснованная, на первый взгляд, тревога. То он не может на нее насмотреться, будто хочет навсегда запомнить каждую черту ее лица, то чего-то боится, порой даже сам не зная чего. Голова Кати же с заплетенными косами, скрученными в тугие пучки, забита предстоящей поездкой с мамой в ателье, где ей будут шить платье. И между делом, она сообщает, что каждый день будет заниматься с директором школы после уроков, чтобы подтянуть знания, хотя репутация у него довольно сомнительная. И без того невеселый настрой Мити омрачает еще и поездка в деревню на неопределенный срок – предстоящая разлука делает его еще более замкнутым. Вот они прощаются на вокзале, прижатые к черной стене, она машет ему платочком и, утирая слезы, обещает писать каждый день.

Когда Митя окажется в деревне, то и там не сможет жить без Кати. Ее лицо он видит в каждом живом существе, его окружающем – в прислуге Параше, дворовой девке Аленке и даже родной маме. Мир замкнулся… на любимой. Александра Ревенко с легкостью и комичностью перевоплощается в обитателей деревни. Надела красные вязаные гольфы, сгорбилась – и перед нами мама; повязала платок, расправила юбку – Аленка. Особенно харизматичным получился образ старосты, любителя женщин и водки. Актриса ловко складывает юбку, засовывает ее в лосины, обозначая мужской орган, меняет голос и вот он, новый герой. Александра Ревенко меняет образы как перчатки, каждые пять минут.

  Интересно, что ребята разыгрывают спектакль – а это полтора часа – в подвешенном состоянии, не касаясь земли. Они парят, летают, висят вниз головой. Катя это делает довольно уверенно, буквально, порхая с одного места на другое. Митя чувствует себя чуть менее уверенно, как начинающий канатоходец, и это понятно. Первая любовь, первые чувства настолько незащищенные, что сорваться можно в любой момент и получить серьезную травму в прямом смысле. Трудность исполнения, помимо физической, заключается еще и в том, что игровое пространство плоское. Актерам необходимо прибегать к богатому воображению и умудряться убедительно подавать образы, повиснув в нескольких метрах над землей. И это у Филиппа и Александры получается. Метафора, воплощенная физически в сценографии и актерской игре, ясна, но не избита. Такую идею предложил латышский режиссер Владислав Наставшев. Кирилл Серебренников специально его пригласил для работы. Наставшев уже ставил эту повесть в рижском театре, но, по его словам, постановка в «Гоголь-центре» не имеет ничего общего с прежней.

 Ноги одного из героев спектакля все-таки коснутся земли. Это произойдет под конец, когда Катя сообщит Мите, что ждет ребенка от директора и просит ее больше не беспокоить. Вот тут и без того хрупкий мир молодого человека даст трещину и приведет к неминуемой трагедии. Перед тем, как сойти с подмостков и уйти, Катя вытащит все штыри, оставив Митю практически без единой опоры. Один на фоне черной стены, полуголый, с таким же потерянным взглядом и испуганными глазами, с распластанными руками, будто распятый. Не во что больше верить, не на что больше надеяться. Чем все закончилось, нам уже известно.

  Спектакль получился симпатичным. Актеры сейчас как раз в том возрасте, когда интересны сами герои, а не они в героях. Филипп и Александра играют и не заигрываются, возможно, именно поэтому спектакль получился очень искренним.

Почти по Станиславскому «Верю!» – воскликнула Анна Коваева
Фотографии предоставлены пресс-службой театра

Author

Поделиться: