РУХНУВШИЙ МИР

admin

Есть спектакли, впечатления от которых должны настояться и перебродить. «Год, когда я не родился» – из таких. История, рассказанная в спектакле, заставила долго размышлять и оказалась, как видно, довольно болезненной.

  Год назад в «Приюте комедианта» Константин Богомолов выпустил «Лира». Спектакль я, скорее, не приняла. Но он стал своеобразным раздражителем не только для меня: споры о нем ведутся по сей день. Споры, в которых мы пытаемся выяснить, режиссер ли Богомолов, зачем переворачивать классику с ног на голову и т.д. Одним словом, то, чего Богомолов хотел добиться, он успешно провернул. Провокация удалась. Между тем, «Лир», строго говоря, вовсе не перевернут. Богомолов берет текст Шекспира в качестве отправной точки. Через призму шекспировского текста он пытается разобраться со временем, с историей и с мифами, ею порожденными. Ловко жонглируя текстами Священного писания, Ницше, «Короля Лира», и отсебятиной Богомолов лишь выстраивает свою концепцию разрушения мира. Именно для этого понадобилась ему пьеса Шекспира, в которой тоже есть ощущение приближения Апокалипсиса. «Лир» Богомолова – это пик Апокалипсиса, период Великой Отечественной войны. И тема эта не отпускает Богомолова. Она проходит и через спектакль «Волки и овцы», и через «Wonderland-80», получая развитие в «Событии» и логически завершаясь в «Годе, когда я не родился».

  В основе спектакля пьеса Виктора Розова «Гнездо глухаря». Надо заметить, что во многом конструкция ранних пьес Розова отображена и тут. Прежде всего, это касается действующих лиц. Словно не желая расставаться с надеждой на будущее, Розов рисует образ Прова – сына Судакова, чистого юноши, пытающегося бунтовать (в пьесе остается надежда на лучшее). Есть в ней и антагонист Прова – зять Судакова – своеобразная трансформация Вадима из пьесы «В добрый час!» – повзрослевший, заматеревший, женившийся ради карьеры, Егор Ясюнин. Искра – дочь Судакова – это вчерашняя Таня из драмы «В поисках радости» или Галина из пьесы «В добрый час». Да и сам Судаков когда-то был счастливым и юным, полным надежд на светлое будущее.

  Богомолов остается верен себе: где-то купирует текст, а где-то дополняет его. Нововведения не звучат диссонансом, но придают первоисточнику жесткость. Режиссер не дает надежды на лучшее, наоборот, в его истории нет будущего ни у Прова с Зоей, ни у Искры. Будущим заправляют Ясюнины и Золотаревы, причем последние – гораздо более страшное порождение застойных времен.

  Спектакль Богомолова вполне вписывается в понятие традиционный. В мельчайших подробностях дан быт живущих в роскошной шестикомнатной квартире людей. Две комнаты открыты взору зрителя – это гостиная и кабинет хозяина дома, в приоткрытую дверь кабинета просматривается спальня, широкая прихожая разделяет две половины квартиры. Уют и благополучие царят тут. Но это одна из обманок – потому что стены квартиры сделаны из полупрозрачного материала, и укрыться за ними невозможно. Вся жизнь на виду. Да еще над квартирой зависла камера – эдакое всевидящее око, выхватывающее жизнь обитателей в тех комнатах, которые нам не видны, и проецирующее ее на экран. В этом мнимом благополучии живет семья партийного работника, ведающего поездками за рубеж. 

  Степан Судаков, которого играет Олег Табаков, – человек военного поколения. Табаков играет вальяжного, умиротворенного, довольного жизнью человека, хлебосольного хозяина и добродушного барина. Невозможно представить, что в его доме что-то может быть не так, что там кому-то плохо живется, да и вообще он буквально всем готов помочь.

  Но образ добряка рушится, и к концу спектакля понимаешь, что этот человек на самом деле ничего не может и всего боится. То он забыл купить кому-то лекарства – а ведь ему это ничего не стоило, то даже не подумал помочь однокласснице с ее сыном, а то открестился от бед своей дочери, переложив их на жену.

  Искра Дарьи Мороз вовсе не соответствует своему имени. В повседневной, домашней жизни это замерзшая, а точнее вымороженная женщина. Мороз очень точна в деталях: ни разу не появится ее героиня в чем-то легком, светлом, даже ни разу, кажется, пиджака не снимет, находясь дома. Лицо ее похоже на застывшую маску. В этой маске и скорбь, и страдание, и пустота. Однако, может не меняться выражение лица, но выдает ее голос: то неожиданно прорывающейся страстью, которая тут же гасится, то нежностью (когда она вспоминает свою юность), то болью от потери… Но внутренний огонь, который некогда озарял ее, требует выхода, и, не имея возможности самой быть счастливой, она весь его тратит на помощь людям. Ее Искра словно бы восполняет то, что «забывает» Судаков.

  Ее муж – Егор Ясюнин – человек грядущего времени. Александр Голубев играет человека беспринципного, расчетливого, точно знающего, в чем его выгода. Его Ясюнин лишь прикидывается хорошим мужем, добропорядочным человеком, влюбленным мужчиной.

  Пров (младший сын Судакова) в исполнении Павла Табакова – бунтарь. Это совершенно обычный подросток, в чем-то очень похожий на сестру – так же непримирим и так же хочет помочь тем, кто ему дорог. Его Пров физически ощущает стыд за невыполненные обещания отца, ему и в квартире этой некомфортно, потому что все лезут в его жизнь, подтрунивают над ним, контролируют каждый шаг. Его подростковый бунт, поначалу смешной, словно стремление сделать что-то назло отцу, к финалу обретает черты сильного протеста. Его призыв в армию не только невозможность отца отмазать его, но и нежелание его самого жить по правилам, установленным в этой семье. Богомолов не дает надежды на лучшее – ушедший в Афганистан Пров (об этом сообщает бегущая строка в финале спектакля) едва ли вернется домой прежним. Если, конечно, вернется…

  Для Богомолова в этой истории важно показать, как рождается поколение 90-х и поколение современных властителей. Дописанный режиссером текст идет как бы параллельно истории Розова. Уютную квартиру заслоняет полупрозрачный занавес, за которым призывно светит огонек лампы, а на авансцене разыгрывается иное действо. Вот бывшая одноклассница Судакова, Валентина (Надежда Тимохина) читает «Смерть пионерки» Эдуарда Багрицкого. Голос ее дрожит, срывается. Синхронно звучит бесстрастный голос переводчицы. Немецкие слова произносятся отчетливо, резко. А на занавесе-экране полощется алое знамя, которое держит юноша. Валентина Тимохиной обращается и к себе, той юной Вале, когда-то учившейся с Судаковым в одном классе, и к Судакову, пытаясь прорваться через пелену, отделяющую того Степку, который со знаменем бежал в атаку, от нынешнего респектабельного, живущего только ради собственного комфорта.

  Занавес опускается и когда Искра, не в силах молчать, медленно выходит к зрителям и рассказывает о своей неудавшейся жизни, тут сквозь маску прорываются ее эмоции, кажется, она оживает, но монолог окончен, и она вновь возвращается к столу, чтобы начать писать ответы на бесконечные письма.

  Перед закрытым занавесом впервые будет по-настоящему искренен Ясюнин. За занавесом празднуют День Победы, на экране мелькают кадры парад на Красной площади. На фоне праздника всеобщего справляют свой праздник Егор и Золотарев. Зло, с насмешкой говорит Золотарев (Вячеслав Чепурченко) о военном поколении, которое выжило в той войне и поэтому в них так много оптимизма. А Ясюнин, чувствуя приближение реальной власти, прерывает его:

  – Тебе сколько лет, Золотарев?

  – 22.

  – Тебе в 2000 будет 44, а мне 50. Да вся страна будет наша!

  Страна, в которой правят Ясюнины и Золотаревы проявляется на экране сквозь парад Победы, за спиной пионерки Зои, только что станцевавшей стриптиз для зрителей. Что ждет Зою через двадцать два года, предугадать легко. Как и судьба Прова предрешена. А ведь совсем еще недавно казалось, что впереди такая счастливая жизнь, где все будут жить хорошо.

Будущее вспоминала Анастасия Павлова
Фотографии предоставлены пресс-службой театра

Author

Поделиться: