Градоначальник в исполнении Дмитрия Воробьева медведеобразный, грузный чиновник, картинно чеканящий военный шаг, гордо произносит в одной из первых сцен спектакля: "Так ходят губернаторы". Убогий мир, в котором живет маленький и комичный своей ничтожностью человек, окружает губернатора. Великаноподобность его грузной вальяжной фигуры подчеркивается подвижным, сжимающимся пространством сцены. Чрезмерно пышные усы и бакенбарды, Петра Ильича, а-ля Франц Иосиф, вошедшие в моду ещё во второй половине 19 века, выдают в нем человека из прошлого.
Между тем новое время уже наступает — его отсчет начался 9 января 1905 года. Массовые выступления рабочих в Петербурге послужили спусковым крючком для первой русской революции, развязали руки революционерам по всей стране. По империи прокатилась целая цепь громких политических убийств. Достаточно назвать некоторые из них: убийство министра внутренних дел Дмитрия Сипягина, гибель от бомбы революционера Каляева московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича (дядя Николая II). "Губернатор" становится одной из историй, отражающих время.
Спектакль решен режиссером Андреем Могучим и его соавтором художником Александром Шишкиным, как суд, происходящий в двух параллельных реальностях: суд земной и суд небесный, — создавать которые помогает постоянная транформация пространства сцены. Она позволяет создать панораму событий. Сценография лаконична своей беспредметностью и минимализмом красок: основные цвета тут темно-зеленый и серый. Пустота словно надвигается на героев, не дает дышать. А периодически заволакивающие сцену клубы полупрозрачного дыма скрывают будущее.
Фокус внимания в спектакле постоянно меняется — от камерной драмы, с ее крупными планами, до масштабных сцен массовых выступлений. На протяжении всего спектакля небольшая комната градоначальника, больше похожая на узкий коридор в полицейском участке то расширяется до размеров городской площади у губернаторского дома, то мгновенно трансформируется в торжественно украшенный банкетный зал, то превращается в холодный и заброшенный сарай, куда свезли и уложили рядами друг на друга тела убитых во время стачки рабочих.
На протяжении всего действия зритель слышит бесстрастный голос "обвинителя" — рассказчика (Василий Реутов). Он комментирует и происходящее на сцене, и потаенные мысли главного героя. "Из 47 убитых: 9 женщин и трое детей — все девочки", — подробность, на которой "зависло" распаленное душевными муками воображение градоначальника.
Повторяющийся сон о возмездии, последующим за его приказом стрелять по толпе, превращает жизнь главного героя в страшный сон наяву. "Вы с прошением? Вы с прошением?" — громко и взбудораженно спрашивает губернатор во сне двух молчаливых молодых людей, стоящих по обе стороны от его кровати. Похожие друг на друга, как братья близнецы, два мертвенно-бледных молодых человека в черных котелках в первый раз появятся в самом начале спектакля. Они спускаются вниз по двум, висящим по обе стороны сцены лестницам, которые, которые будто лишены опоры. "Ангелы", призванные выполнить свою работу, собранно и деловито надевают поверх классических костюмов черные стальные крылья, крепящиеся на груди, как доспехи, после чего вновь карабкаются наверх. С высоты, обведя взглядом зрительный зал и авансцену, они исчезают в сумрачном надлунном пространстве, чтобы, когда откроется занавес, стать для главного героя невидимыми вестниками его скорой смерти. Каждый раз кошмар заканчивается одним и тем же: молодые люди убивают градоначальника револьверными выстрелами.
Трансцендентное и реальное в спектакле Андрея Могучего на протяжении всего действия сосуществуют, так же, как и в жизни губернатора, с тех пор как он так близко подпустил к себе смерть, приговорив к ней бунтующих.
Петр Ильич мысленно постоянно возвращается в ту минуту, которая предшествовала роковому моменту. Вот он стоит на балконе, взмах белым платком — сигнал начать стрельбу. Но в нем уже тогда что-то надломилось. "Как можно было стрелять, они же свои? Какая государственная необходимость — стрелять в голодающих рабочих?" — недоуменно восклицает он в разговоре с сыном.
Напоминающий загнанного в ловушку дикого зверя, губернатор с сожалением произнесет, что его убьют, как негодяя, а его храбрых мыслей, раскаяния так никто и не узнает. Все яростнее будет прорываться в герое Дмитрия Воробьева человеческое. Происходящее действие к финалу все больше будет превращаться в символистскую драму и мощный психологический театр одного актера. Из человека, не способного сочувствовать чьей-то боли, губернатор превратится в человека, ждавшего собственное убийство, как справедливое наказание. Метаморфозы, происходящие на протяжении всего спектакля с душой губернатора, преобразят его.
"Губернатор” Андрея Могучего — это и экзистенциальная драма одного градоначальника на фоне пролога исторической катастрофы, и попытка понять, что может сделать человек, оказавшийся на историческом перепутье. И способны ли к действию те, в чьих руках сосредоточена власть.
Душевные муки наблюдала
Валерия Новокрещенова
Фотографии Стаса Левшина
