Канадский режиссер Робер Лепаж поставил в Театре Наций «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова — почти пятичасовой спектакль с Евгением Мироновым, Чулпан Хаматовой и Виктором Вержбицким. Это второй спектакль Лепажа в Москве, первым был «Гамлет. Коллаж», инновационная работа прошлого десятилетия.
Сюжет в спектакле следует главам книги, библейские сцены сменяются Москвой 30-х годов. Декорации и костюмы соответствуют эпохе. Эпизод на Патриарших сопровождается видеопроекцией с видами прудов, а в Иудее – колоннами римских палаццо. Сцены меняются при помощи света (художник по свету – Лоран Рутье). Так в споре Бездомного (Александр Новин) и Берлиоза (Виталий Коваленко), свет со скамейки перемещается на балкон, где Пилат (Андрей Смоляков) допрашивает Иешуа (Дмитрий Сердюк). Перемена мизансцен больше напоминает плавное движение кинопленки, чем спектакль с живыми артистами.
Это не главный визуальный приём. Лепаж возродил технику иллюзионизма, используемую в магических фокусах — «Призрак Пеппера», позволяющую вещам и людям появляться и исчезать, перевоплощаться и даже летать. Мистика в спектакле – порождение технологии. Как и на сеансе чёрной магии в Варьете, где Воланд обличает худшую сторону человеческой натуры, разоблачает людские пороки.
Иллюзия «Призрака Пеппера» достигается при помощи системы стеклянных и зеркальных перегородок между актёрами с углами онлайн видеопроекций. При помощи этого приёма Маргарита (Чулпан Хаматова) разговаривает с Азазелло (Леонид Тимцуник) в Александровском саду. Она ведёт разговор с пустой скамейкой, при этом в отражении зритель наблюдает двух человек – её и мужчину в шляпе. Так режиссёр подчёркивает связь с потусторонним миром.
Полёт Маргариты на метле по Москве хоть и продолжает линию мистики, но смотрится скорее комично, учитывая, что её перемещение по воздуху, в проекции отражения, сопровождается извивающимся телом Хаматовой на полу, которая этот полёт и изображает. Эффектные сцены на экране сопровождаются неказистым оригиналом на сцене.
При помощи той же технологии во время бала Сатаны появляются висельники и убийцы, а в финальной сцене волшебные небесные кони несут в новую эпоху Воланда с компанией, в сопровождении Мастера и Маргариты. Так же, как и в первой сцене полёта, общую картину проекции портит «черновая часть», актёры седлают скакунов, которые по факту – детские игрушки, палки с лошадиной головой, и начинают старательно изображать езду, совершая интенсивные приседания. Поведение актёров и проекция героев не складывается в единую картину и смазывает общее впечатление.
Раздвижная технологичная ширма сценографа Женевьев Лизотт, по сути, и несёт на себе основную смысловую нагрузку в спектакле и позволяет бесконечно трансформировать пространство, меняя комнату в коммуналке на палату в психиатрической лечебнице, на Варьете и другие локации с помощью панорамной видеоинсталляции и мелких предметов.
Меняются не только декорации, но и персонажи. Многочисленных героев играют всего тринадцать актёров. Перевоплощаться из одного в другого помогают костюмы единственной русской в международной команде Лепажа – художника по костюмам Виктории Севрюковой.
Особенно впечатляют образы и костюмы гостей на Бале Сатаны. Несмотря на то, что они появляются на сцене максимум на две-три минуты, все детально проработаны. Учитывается преклонный возраст каждого гостя, костюм соответствует его эпохе, и образу жизни. Не забыты и следы пребывания в склепе –признаки тления и гниения, оголенные части тела и трупные пятна. Адское шоу во всей красе.
Робер Лепаж считает, что его цель не сценография, видео или спецэффекты, а работа вместе с артистами в поисках смысла и раскрытия темы. Все остальное служит для того, чтобы подать идею, сделать ее более ощутимой, более зримой.
Но что-то пошло не так, химии в спектакле не случилось, переживший пандемию и жесткие условия репетиций, он распался на составляющие и не соединился в общую картину. Сюжет, актёры и визуальный ряд существуют сами по себе. Актёрский состав пестрит известными именами, но мало кто доигрывает своего персонажа до конца или доигрывает, но отдельно, показывая личное «соло».
Наиболее завершенная роль — у Понтия Пилата Смолякова. Режиссёр не только показывает его крупным планом на видео в начале спектакля, но и в течении всего времени подробно исследует персонажа, включая его поведение, непроходящее чувство вины и малодушия. «Самый страшных грех – это трусость», акцентирует Лепаж.
Коровьев Романа Шаляпина получился настоящим демоном-искусителем, элегантным и в меру ироничным. А Виктор Вержбицкий к финалу немного устал изображать Воланда.
Что же касается звёздной пары Мастера и Маргариты, в исполнении Чулпан Хаматовой и Евгения Миронова, в их любовь не веришь, они очень техничны, а порой напоминают персонажей другого своего спектакля – «Горбачёв».
Будто бы идеальный спектакль разобрали, но, собрав, потеряли нечто… нечто важное и необъяснимое.
Фотографии Александра Иванишина
