ЛЁД И ПЛАМЕНЬ – ТВОРЧЕСКИЙ ТАНДЕМ НИКОЛАЯ АКИМОВА И ЕВГЕНИЯ ШВАРЦА. ЧАСТЬ 5

Мария Юрманова

На нашем сайте снова дебют. Студентка 4 курса театроведческого факультета ГИТИСа (мастерская Н.А. Шалимовой) Мария Юрманова исследует взаимоотношения в творческом тандеме Николая Акимова и Евгения Шварца, проходя вместе с героями повествования от этапа знакомства до расставания. О взаимовлиянии двух удивительно непохожих друг на друга людей, первых постановках и возвращении к пьесам драматурга — в нашем историческом материале.

На фото — эскиз декорации «Терраса королевского дворца» Н. П. Акимова к спектаклю по пьесе Е. Л. Шварца «Тень», 1960 г.

АКИМОВ БЕЗ ШВАРЦА. СНОВА «ТЕНЬ»

Н. П. Акимова не устраивало, что некоторые произведения, которые они создали в тандеме с Е. Л. Шварцем и в которые вложили много творчества и труда, либо совсем не увидели свет, либо их сценическая жизнь была крайне короткой. К 1960-м годам в политической атмосфере СССР наметились преобразования в лучшую сторону, и Акимов решил попробовать дать вторую жизнь их со Шварцем совместным произведениям. Начал он в 1960 году с новой постановки по пьесе «Тень», которая, хотя и вышла в 1940 году, не вызвав нареканий цензоров, была всё же довольно скоро снята из-за начавшейся войны.

Особое внимание актёров постановщик заострял на том, что, с одной стороны, все сказочные персонажи глубоко человечны по своей сути, а, значит, их реакции, поведение, жесты должны быть естественны, как в жизни. С другой стороны, элемент сказочности – неотделимая составляющая этой пьесы (потому что никакие правила реалистической игры не дают инструкции, как играть потерю головы или разрыв с собственной тенью).

Акимову удалось найти идеальный баланс между былью и сказкой, серьёзным и смешным. Например, молодой артистке Вере Карповой, исполняющей роль Аннунциаты, он запретил прихорашиваться, ведь об этой героине известно, что она всё время в делах, постоянно на кухне. Поэтому режиссёр поставил на нос актрисе огромное пятно белой краски. Эта деталь показывала и деятельность Аннунциаты, которой из-за всяческих хлопот и умыться-то некогда, и добавляла образу немного фарсовости. Поистине, только из таких уст могли звучать несуразные монологи о королях и государственной кухне.

На фото — сцена из спектакля «Тень» 1960 г.: Учёный – Г. Воропаев, Аннунциата – В. Карпова, Доктор – А. Савостьянов.

Если центром «Тени» 1940 года стала Аннунциата в исполнении Ирины Гошевой, то в новой редакции на первый план вышел Учёный – Геннадий Воропаев (которого называли лирическим героем Акимова). В первой постановке пьесы актёр Суханов изображал Учёного слишком серьёзным, скучным педантом и резонёром. Герой же Воропаева представал полной противоположностью: непривычно молодым, обаятельным, немного смешным в своей наивности и донкихотстве. В какой-то мере благодаря ему «Тень» из просто комедии стала комедией героической, о чём писала критик Майя Туровская: «Герой в кавычках становится почти что героем без кавычек. Он побеждает всерьёз – Акимов готов разделить его смешное донкихотство…».

Даже те зрители, которые видели ещё первый спектакль, были в восторге от новой постановки. В ней было много иронии, смелости, озорства, находок, придававших всему спектаклю остроумия, жизненности, свежести. «Тень» стала визитной карточкой Театра Комедии, продержавшись в репертуаре много лет и выдержав несколько редакций последующих режиссёров театра.

На фото — эскиз декорации Н. П. Акимова к спектаклю по пьесе Е. Л. Шварца «Дракон».

ВОЗВРАЩЕНИЕ «ДРАКОНА»

В 1956 году, после XX съезда партии, на котором был развенчан культ личности Сталина, в СССР началась «Оттепель». Многое из того, что раньше было запрещено, увидело свет, обличение жестокости сталинского режима всячески приветствовалось. Момент был идеальным для того, чтобы реабилитировать пьесу «Дракон», которую цензура запретила в 1944 году за нежелательные ассоциации. Казалось, произведение отвечает всем требованиям времени: несправедливое притеснение положительного героя, задавленный страхом безмолвный народ, обличение беспощадных изуверств форменного злодея…

В 1962 году Акимов рискнул и представил новую версию «Дракона».

Увидев спектакль, чиновники, прежде допустившие пьесу к постановке, пришли в ужас. Со всей ясностью выглянула из-под спуда предыдущих ассоциаций фигура Бургомистра! Жители города до поры до времени не воспринимали как самостоятельно действующую личность прикидывающегося душевнобольным Бургомистра. Чиновники от культуры были больше захвачены историческими прототипами Дракона, и вдруг Президентом вольного города стал вчерашний «шут», ловко занявший место тирана и объявивший себя победителем Дракона.

С наступлением Оттепели были провозглашены некоторые свободы, начался процесс реабилитации политзаключённых. Казалось, взят курс на открытость, люди должны стать ближе друг к другу. Власть как бы принимала на себя роль всепростительницы и всеутешительницы народа, готовой помиловать жертв предыдущего режима. Вот и в пьесе о Бургомистре говорят: «Ведь вы знаете победителя дракона. Это простой до наивности человек. Он любит искренность, задушевность». Правда, по сюжету пьесы ближайшим соратником нового правителя является тюремщик. По свидетельствам зрителей, одной из причин снятия спектакля стало то, что игравший Бургомистра Павел Суханов внешне и по манерам был вылитый Никита Сергеевич Хрущёв. Однако, фотографии и другие материалы постановки не позволяют говорить об этом с полной уверенностью.

Первым делом цензоры настояли на сокращении пассажа, что «война идёт уже целых шесть минут, а конца ей ещё не видно. Все так взволнованы, даже простые торговки подняли цены на молоко втрое». Незадолго до того в СССР были повышены цены на продукты, и эта фраза вызывала нежелательные ассоциации. «По дороге сюда мы увидели зрелище, леденящее душу. Сахар и сливочное масло, бледные как смерть, неслись из магазинов на склады. Ужасно нервные продукты. Как услышат шум боя – так и прячутся». Слова «молоко» и «масло» театр вынудили заменить на «сахар» и «шоколад», цены на которые не изменились. «То, что нагло забирал дракон, теперь в руках лучших людей города. Проще говоря, в моих…». Такие словесные обороты Бургомистра, разумеется, тоже безжалостно вырезались.

На фото — Н. П. Акимов. Иллюстрация к пьесе Е. Л. Шварца «Дракон».

После масштабных сокращений спектакль разрешили, но с тем условием, чтобы перед началом действия Лицо от театра напоминало зрителям об антифашистской подоплёке сказки Шварца.

Акимов подчёркивал: «Сцена горожан – целая история общества. Их реакция на постепенную гибель Дракона – поучительная история». В начале боя толпа народа была монолитна и до крайности боязлива, но по мере того, как на землю падали одна за одной драконьи головы, из сборища выделялись индивидуальности. В этой сцене Акимов составил массовку из сильнейших артистов труппы. Одни осмеливались нарушить запрет властей на наблюдение за боем и подглядывали за ходом сражения через маленькие зеркальца (которые им продавали ещё более осмелевшие и предприимчивые соотечественники), другие – дерзали осторожными движениями трости ткнуть безжизненную тиранью башку. Когда на сцене оказывались все три головы поверженного ящера, народ сначала тихо, но потом всё громче и громче скандировал: «Долой Дракона». Осознав свою свободу, горожане начинали кружиться под музыку из балета «Пламя Парижа». Городские власти, быстро опомнившись, возопили: ««За распространение слушков будем рубить головы без замены штрафом. Поняли? Все по домам! Стража, очистить площадь!».

Итак, в последнем действии перед публикой представал дворцовый зал, в котором правил Президент вольного города (он же бывший Бургомистр). Закруглённые стены дворца были сплошь разрисованы ключевыми сценами сражения нынешнего правителя города с Драконом. Практически в центре зала располагался памятник Победителю Дракона, в утолщённом основании которого скрывалось помещение для подслушивания. Торжество Президента прерывало неожиданное возвращение Ланцелота – действительного победителя Дракона. Ему без боя и почти без лишних слов отдавали и невесту, и город, и власть.

После финальных слов о любви памятник Победителю загадочно трансформировался: монументальная конструкция разваливалась, лишь сверху понуро болталась правительственная голова, да красовался голый каркас, готовый стать опорой для увековечивания следующего правителя…

На фото — сцена из спектакля Н. П. Акимова по пьесе Е. Л. Шварца «Дракон».

В прессе немедленно развернулась травля постановки. Подчёркивали безыдейность, устарелость, художественную неполноценность пьесы, а главное, двусмысленность возможных трактовок (если это выпад против Сталина, то так делают все, и это пóшло). Московская газета «Советская культура» вынесла вердикт: «Досадно, что из всего арсенала советской драматургии театр выбрал именно эту устаревшую и идейно неполноценную пьесу. Хорошо, что в настоящее время коллектив театра сам пришёл к выводу о необходимости этот спектакль снять».

Несмотря на успех у публики и некоторое количество положительных отзывов, театр был вынужден убрать спектакль из репертуара всего через год после премьеры. Акимову прямо намекали, что иначе закроют не только постановку, но и театр, а труппе обещали, что в случае сопротивления Акимов снова будет снят с должности худрука (что грозило театру новым застоем, как и в 1949 году).

Решено было устроить прощальный спектакль, так как власти небезосновательно опасались, что при открытом запрещении постановка приобретёт ореол «несправедливо замученной». Хотя событие старались широко не освещать, всё же вокруг театра предусмотрительно расставили конную милицию.

На фото — сцена из спектакля Н. П. Акимова по пьесе Е. Л. Шварца «Дракон».

Несмотря на замалчивание, на последнего «Дракона» пришло колоссальное количество зрителей! По окончании спектакля зал взорвался овациями, скандируя «браво» и вызывая на сцену режиссёра. Обычно блистательный оратор Н. П. Акимов в тот вечер на сцену так и не вышел. Он уже сказал всё, что хотел, в своей работе. Опустился занавес. За ним закрылся занавес пожарный, но в темноте и тишине публика продолжала сидеть в зрительном зале, мысленно прощаясь и с «Драконом», и с надеждами на перемены.

На фото — сцена из спектакля Н. П. Акимова по пьесе Е. Л. Шварца «Дракон».

С тем же упорством, с каким Ланцелот, вопреки сопротивлению, нёс людям свободу, Акимов стремился увековечить «Дракона» в истории. Он обратился к пьесе и в третий раз, в 1968 году, но, к великому сожалению, закончить работу так и не успел. В том же 1968 году Николая Павловича Акимова не стало.

Author

Поделиться: