В основе спектакля Владимира Панкова – сюжет романа Сомерсета Моэма об актрисе Джулии Ламберт. Всю свою жизнь она подчинила театру, и, в сущности, воспринимает её как сплошное чередование ролей. Бесконечная смена масок постепенно приводит к потере собственного «Я». Режиссёр предлагает взглянуть на театр как метафору жизни, как странное и волшебное место, заставляющее всех, кто попадает в него, жить по другим законам. Театральная жизнь, зачастую подменяющая реальную, становится предметом рефлексии в постановке «Современника».
Главная героиня Джулия Ламберт (Елена Яковлева) настолько запуталась в своих образах и ролях, что совершенно потеряла себя. Её сын Роджер (Ильдар Тагиров) говорит про неё: «Она всегда играет. Она не существует. Она – это только бесчисленные роли, которые исполняла. Когда она заходит в пустую комнату, мне иногда хочется распахнуть дверь туда, но я ни разу не решился на это – боюсь, что никого там не найду». Его голос, разоблачающий притворство матери, раздаётся из ниоткуда в момент примирения Джулии с её любовником Томом (Михаил Шамков). Пока Джулия страстно ревнует и страдает, голос подсказывает зрителю, что это фальшь и имитация. Яковлева мгновенно меняет маски, настроения, её героиня прекрасно умеет притворяться и становиться, если нужно, очень смешной. Не умея нормально жить и чувствовать, Джулия переносит свои эмоции в актёрство, так, что игра поглощает её целиком. Парадокс Джулии в том, что только в игре она может быть живой и настоящей.
Сцены сменяют друг друга, незаметно перетекают в сюжеты из других спектаклей. Здесь и «Идиот» Достоевского, «Вишнёвый сад» и «Чайка» Чехова, и «Мамаша Кураж» Брехта. Жизнь актрисы Ламберт так смешалась с жизнью её героинь, что с близкими людьми она разговаривает цитатами из пьес. Жизнь для неё – это череда персонажей и реплик, она, как режиссёр, вписывает происходящее с ней в театральные мизансцены: попытавшись расстаться с Томом, она подстраивается под ускользающий от неё свет рампы, чтобы произнести ключевую фразу: «Будет лучше, если мы перестанем встречаться». Даже тому, кого она, казалось бы, по-настоящему полюбила, Джулия заявляет: «Я с тобой играла». Она произносит монолог о смене собственных ролей, где поначалу играла в любовь с мужем Майклом (Владислав Ветров), потом в мать с Роджером, и, наконец, в любовницу с Томом. Последнюю свою роль Джулия называет самой неудачной. Очевидно, потому что это были единственные отношения, которые вышли за рамки написанной роли и отрепетированных чувств, иными словами, пробили брешь реальной жизни в тщательно выстроенном пространстве театральной игры. И она имела неосторожность слишком поверить в предлагаемые обстоятельства.
Режиссёр показывает театр как есть, в слиянии сцены и закулисья. Здесь и вечные сложные, нервные, неоднозначные взаимоотношения актёров между собой и читки, мечты о главных ролях и недовольство полученными. Между выходами на поклоны артисты обсуждают планы на вечер или то, кто как будет добираться домой: «Я сейчас поеду в Котельники через Волгоградку».
Владимир Панков поставил спектакль о не только о театре, но, быть может, об искусстве в целом. Сюда вошли все виды представлений от балета до цирка: клоуны на ходулях, живая собака, балерина, танцоры и музыканты. Оставаясь верен своему направлению SoundDrama, он и в этом спектакле помещает на сцену музыкальный оркестр. Как обычно у Панкова, музыканты становятся полноценными участниками спектакля, играют в нём свою особую роль, они становятся то членами труппы театра, то сторонними наблюдателями. На заднике периодически включается экран, где мелькают то кадры из старых спектаклей «Современника», то фотографии актеров, игравших в нём. Спектакль заканчивается сбором артистов на сцене, в точности повторяющим знаменитое общее фото «Современника» из фойе театра. Эта же фотография появляется на экране-заднике. А с потолка спускается макет самого «Современника». Панков отдает должное театру, в котором ставит свой спектакль.
Фотографии Веры Юрокиной
