Предновогодняя премьера питерского Театра комедии им. Акимова «Иллюзии любви» оказалась шкатулкой с секретом: внутри забавной комедии в аристократическом британском антураже спрятан настоящий саспенс, хитро переплетенный с притчей о свободе. Татьяна Казакова, взяв в союзники Сомерсета Моэма, предложила зрителям психологическую головоломку, к которой нельзя подобрать универсальный ключ.
Моэма у нас любят. И любят давно. За рапирной остроты юмор и убийственную меткость психологических характеристик, за кружевную изысканность интриги и непредсказуемость финалов. Но, главное, Моэм обладает бесценным даром сказать о человеке правду так, чтобы тот после этого не руки на себя наложил и не в депрессию впал, а нашел силы вытащить себя из трясины, в которой оказался. Талант этот и в прежние времена был редкостью, а уж современная литература вкупе с драматургией (особенно, отечественной), кажется, лишена его напрочь. Так что Театр комедии, всегда очень бережно относящийся к душевному состоянию горячо любимой публики, обратился к самой знаменитой пьесе Моэма – «Круг», не случайно и не напрасно.
Испокон веков через конфликт «я хочу/я должен» в свой срок проходит каждое следующее поколение, и Моэм, которого искренне интересовали мотивы человеческих поступков, не мог не предпринять попытку проанализировать его природу. Но худрук акимовцев Татьяна Казакова увидела в пьесе, написанной сто лет назад, не традиционную цикличность бытия, а замкнутый круг, в котором сегодня мечется если и не все человечество, то во всяком случае весьма значительная его часть: традиции упразднены, нормы нравственности списаны в утиль, обязанности отринуты – бал правят только собственные хотения, и чем они эгоистичней и экстравагантней, тем лучше. На фоне вакханалии вседозволенности, охватившей мир, поступки моэмовских персонажей выглядят невинными шалостями, причину которых так легко обосновать высокими чувствами и благими намерениями. Так может, самое время вспомнить, куда приводит вымощенная ими дорога?
Сценография Андрея Климова, искусно подсвеченная Викторией Недопёкиной, одновременно по-английски основательна и театрально иллюзорна. Фамильный замок Чэмпионов – роскошь интерьеров в ажурной раме роскошного парка. Но вот странность – ни в просторные залы с высокими окнами, ни в пышные аллеи, угадывающиеся за ними, никогда не заглядывает солнце, так густы тени прошлого, обитающего под этими сводами. Безупречный дворецкий в неизменных белых перчатках (Андрей Конев) – единственный, кто сохраняет невозмутимость посреди кипящих здесь страстей. За его кроткими «Да, сэр!» и «Слушаюсь, миледи!» сквозит ирония слуги, прекрасно знающего, что прячут под маской аристократичности его хозяева и их гости.
Что ж, и у тех, и у других есть все основания держать хорошую мину при плохой игре, ведь тридцать лет назад их общий скелет вывалился из шкафа с таким грохотом, что слышно было по всей Англии. Хозяйка дома леди Кэтрин (Ирина Мазуркевич) сбежала тогда с лордом Портесом (Андрей Толшин) прямо с парадного приема, оставив своего мужа и гостей недоумевать за обеденным столом. С того дня лорд Клайв Чэмпион (Константин Воробьёв) никогда не переступал порога замка, изменив этому правилу только тогда, когда передал родовое гнездо своему сыну Арнольду (Михаил Сливников).
Теперь здесь хозяйничает его жена Элизабет (Дария Лятецкая), похожая на свою предшественницу не только милой непосредственностью и цветом волос. И вот невестка решает пригласить в гости свекровь, которую она никогда не видела, распространив свое гостеприимство и на человека, которого эта женщина некогда предпочла не только мужу, но и крохе-сыну? Движет ли Элизабет только благородное стремление примирить сына с матерью, если учесть, что в замке прохлаждается некий Тэдди Льютон (Борис Чистяков), по прихоти фортуны сменивший зной Малайи на родные английские туманы? Свой «Круг» Сомерсет Моэм соорудил из двух любовных треугольников, сведя всех вместе под кровом твердыни Чэмпионов.
Кому тяжелее – покинутым или покинувшим? Что горше – сожалеть о том, что было или о том, что могло бы быть? Каждый из персонажей пытается найти свой ответ на эти вопросы. Арнольд остался без матери в пять лет и следующие тридцать жил в тени скандала. Михаил Сливников дает своего героя человеком, который выстоял только благодаря фамильной гордости и доведенному до фанатизма чувству долга. Молодой лорд Чэмпион все делает как нужно – строит карьеру, составляет себе репутацию перспективного политика, обставляет дом в соответствии со своим положением в обществе. Хаос, в который мать когда-то ввергла его жизнь, сделал Арнольда поборником образцового порядка – все обязано быть на своих местах. И бунт жены, собравшейся бежать с каким-то нищебродом, для него не столько крах любви, сколько крушение с таким трудом налаженного миропорядка.
А витающей в грезах Элизабет, как своевольному ребенку, жить по раз и навсегда установленному распорядку невыносимо. Тоже выросшая без матери и, по всей видимости, еще и избалованная отцом, она вышла замуж не по любви, и, как ни странно, не по расчету, а просто потому, что девушки должны выходить замуж. Дария Лятецкая играет «принцессу-невесту», так и не ставшую женой, хозяйкой, матерью семейства. Элизабет не хочется взрослеть, потому она и пытается «вернуть» маму не только для мужа, но и для себя самой. Идя под венец, она, похоже, свято верила, что семейная жизнь наладится как-нибудь сама собой. И про возможное будущее с Тэдди Элизабет думает точно так же. Возникшее в ней чувство она принимает за ту самую, единственную и неповторимую любовь, тогда как на самом деле роман с необузданным «колонистом», так непохожим на ее «идеального мужа», представляет собой всего лишь удачный способ сбежать от ответственности за собственную жизнь, а заодно и за судьбу мужа, которого она, между прочим, выбирала не под дулом пистолета.
Тэдди, в тысячный раз повторяя слово «Люблю!», не забывает напоминать любимой женщине, что счастья он ней не обещает, поскольку не считает любовь счастьем. Очень интересно наблюдать, как Борис Чистяков сдирает со своего героя сиюминутную восторженность, обнажая неукротимую властность и жажду обладания, заглушающие в нем все прочие чувства. Мистеру Льютону не до сантиментов, поскольку ему приходится самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни. В надежде на удачу он сунулся было в Англию из своей океанно-пальмовой колонии, но быстро сообразил, что здесь борьба за место под солнцем будет трудной и долгой, а уязвленное самолюбие «награды» уже сейчас требует. Вот таким призом и станет уведенная у знатного и богатого лорда красивая жена. С таким «трофеем» в свою хижину с протекающей крышей и ободранными обоями вернуться не стыдно. И если с местом под солнцем у Тэдди не заладится, всегда можно будет обвинить в этом женщину, на которую он «потратил свои лучшие годы».
Леди Кэтрин не обольщается на счет избранника своей невестки. В свое время заплатив за свое чувство непомерно высокую цену, она прилагает все усилия, чтобы предостеречь Элизабет. Да, для этой поистине неувядаемой женщины до сих пор «любовь – самое замечательное, что есть в жизни, из-за чего стоит терпеть саму жизнь». Она по себе знает, что найти ее гораздо проще, чем удержать: «драма любви не в разлуке, а в неизбежности охлаждения». Влюбиться в статного красавца, которому все прочат кресло премьер-министра, легко и приятно. Годами удерживать возле себя стареющего брюзгу, закатывающего истерики из-за любого пустяка вроде не сошедшегося пасьянса – каторжный труд. Искрометные монологи леди Китти – своеобразный «краткий курс молодой жены» – впору разобрать на цитаты, а билеты на «Иллюзии любви» стоило бы выдавать в ЗАГСе при подаче заявлений вместо каталога лимузинов и ресторанов! Моэм не пожалел для героини Ирины Мазуркевич ни иронии, ни афористичности, ни горькой мудрости, и актриса виртуозно воплощает его замысел.
Похоже, единственным, кому удалось сделать лимонад из поднесенного судьбой лимона, оказался Клайв Чэмпион. Побег жены убил карьеру? Он нашел в себе мужество принять, что и Англия, и английская политика могут прекрасно обойтись без него. Измена обожаемой женщины лишила веры в искренние чувства? Он научился извлекать радость из не очень искренних, умудрившись при этом где-то на самом дне души сохранить любовь к той, что сломала ему жизнь. Или все-таки не сломала? И к браваде Клайв, в отличие от лорда Портеса, прибегает вовсе не для того, чтобы замаскировать разочарование и усталость, наоборот, чтобы доказать – с судьбой можно играть по своим правилам. Противоречивость своего персонажа, Константин Воробьев оборачивает удивительной полифоничностью образа. Невозможно поставить жизнь на паузу, чтобы дождаться более благоприятных времен – вот кредо неунывающего лорда. Клайв по-своему счастлив, потому что умеет принимать решения и отвечать за их последствия. Только такой ценой можно обрести свободу. А потому покидающему зал зрителю стоит повнимательней прислушаться к лорду с говорящей фамилией Чэмпион, цитирующего многомудрого Томаса Гарди:
Вот оно все и прошло.
Друг мой не зря повторяет:
– Плохо ли, хорошо –
Жизнь остановки не знает…
Фотографии предоставлены пресс-службой
