Арина Овчинникова, студентка 2 курса театроведческого факультета Российского института театрального искусства-ГИТИС (мастер Александр Александрович Вислов) о спектакле Всеволода Лисовского «Пещера».
В прошлом году на сцене Центра им. Мейерхольда возник эксперимент, в котором режиссер Всеволод Лисовский, Платон, граждане без определенного места жительства и молодые актрисы, цитирующие древних греков – оказались вместе на одной сцене.
Сегодня спектакль – номинант «Золотой маски», способный не только открыть новые пути развития театра, но и усилить роль философского высказывания для мира, в котором художник и общество, кажется, могут быть одинаково свободны и замкнуты внутри концепта и идеи.
«Пещера», какой видит её автор спектакля, предстает перед зрителем в виде небольшого сценического пространства, окруженного четырьмя стенами. Периодически на стенах возникают тени, а под ними – люди (перформеры Володя, Захар и Саша), ведущие непростую дискуссию об искусстве, плодородной земле, труде, богах и любви. За пределами сцены участники действия не имеют дома и представляют народ, лишенный голоса и статуса, но здесь они – граждане мира – в центре развивающегося диалога. Иногда оппонентами собеседников становятся актрисы Анна Хлесткина, Александра Краева и Анна Соколенко, выборочно и на память цитирующие Платона, иногда – зрители, которых подключают к беседе актеры.
В каком-то смысле, структура спектакля становится своеобразной лингвистической ловушкой для каждого произнесенного слова. Дискурс как бич и благо современного театра и искусства в целом, в рамках происходящего действия – сила, которая управляет миром человеческих идей, но в то же время замыкается сама на себе, изворачиваясь лентой Мёбиуса в пространстве звучащей речи.
В свою очередь, речь внутри спектакля делится на три уровня, которые ладно сосуществуют внутри режиссерской идеи. Титанические пласты разговоров дробятся короткими паузами, возникающими редко и случайно. В остальное время зритель последовательно внимает импровизациям перформеров, назидательным цитатам актрис и, как ни странно, Платону: на протяжении спектакля цитаты из «мифа о пещере» транслируются на стену позади актеров, отделяя от гула голосов неторопливый слог античного философа.
В концепции Платона люди, запертые в пещере, следят за тем, как жизнь, идущая на поверхности, отражается тенями на стенах. В спектакле Лисовского с каждой минутой зритель все больше оказывается увлечен происходящим живым диалогом, постепенно переставая замечать не только течение времени, но и тени, транслируемые на стены проектором.
Насыщение – пищей (ибо актеры действительно едят) и диалогами (ибо они же успевают при этом сказать) – тема, идущая здесь вровень с темой ограничения, но не принудительного, а почти добровольного. Все, что было и будет произнесено в пределах «Пещеры» ЦИМа – останется таковым, не увидев свет окружающего мира, поскольку общество внутри спектакля за час совместных переживаний все больше и больше погружается в вакуум режиссерской идеи, изолируясь от голоса современного мира и постепенно начиная жить своей, автономной жизнью – буквально внутри «пещеры», для которой реальность за ее границами всегда будет сосредоточена в звучащем слове и пронесшейся по сцене тени.
В «Пещере» Платона речь идет сразу о многом, но удел человеческий – выбирать, так как благо прозревшего не всегда станет благом для жителя пещеры, так же, как и медитативное созерцание тени – не принесет пользы увидевшему Солнце. И здесь, в ЦИМе, благо существует не в прошлом и будущем, не в универсальном, не в объективной пользе, а мгновении настоящего – которое у Платона, Лисовского, Захара, Володи, Саши, актрис Хлесткиной, Краевой, Соколенко и зрителя-наблюдателя будет внутри этой пещеры уникальным настолько, насколько уникальными будут тени на стенах для каждого из живущих людей. Людей, которые выбирают личное благо из множества и остаются в пещере – каждый в своей – закрывающей их от действительности стеной, построенной из убеждений и идей.
Фотографии Екатерины Краевой, с сайта «Афиша»
