ФЕСТИВАЛЬ «ЛЮБИМОВКА». FRINGE-ПРОГРАММА. ДЕНЬ 6

Арина Овчинникова

Этой осенью исполнится 3 года с тех пор, как организаторы Любимовки приняли решение разделить драматургические искания молодых авторов на основную программу и Fringe – «особый взгляд». Радикальность театральных форм, существующих в наше время, требует, в свою очередь, не меньшей решительности от драматургов. Посему 2020 год продолжает добрую фестивальную традицию: открывать не только новые имена, но и жанры, прежде всего, для театра, каким он может стать в будущем, отвергнув все известные каноны прошлого.

«ДВА ДНЯ СТРАХА» КСЕНИЯ ЛАВРЕНОВА, РЕЖИССЕР АЛЕКСАНДР ВИЛЕЙКИС

Фестивальный день начался с пьесы Ксении Лавреновой «Два дня страха». В этот раз организаторы посчитали нужным не останавливаться на свержении одних только принципов драматургии и посягнули на большее – режиссерами «фринджевых» читок стали люди не театрального, но исключительно научного знания – философы, культурологи и социологи.

Основной текст произведения предваряет своеобразное авторское «либретто»:  главный герой – 16-летний храбрый охотник Жоскиан – готовится ко вступлению во взрослую жизнь. Законы племени, к которому принадлежат он и его мать, нивелируют само понятие страха, что значительно усложняет непростой период социального становления. Герой Лавреновой боится страха как такового, но еще больше его пугает главное божество племени – дерево Ларбр Детамс, следящее за жизнью людей своим единственным глазом. Впервые встретившись с деревом, Жоскиан 2 дня живет в состоянии ужаса, совершает ошибки, подвергается опасности и почти оказывается превращенным в ящерицу, но пройти ритуал исцеления взглядом дерева-бога не может – поддавшись эмоциям он выкалывает себе глаза, принимая смерть и отрекаясь от культа своего племени.

Несмотря на сохранение жанровых особенностей драмы, Ксения Лавренова отходит от канона, делая содержание первоначального “резюме” и основной части пьесы различными. История рассказывается два раза и во второй, более развернутой версии событий, Жоскиан боится не столько абстрактного образа дерева, сколько Матери, с именем которой соотносится божество. Отказываясь смотреть в глаза древа-Матери, охотник отказывается жить. Поднимая тему отречения от мифа, автор стилистически возвращается к античным образам, сопоставляя историю Жоскиана с историей Эдипа, который выкалывает себе глаза в наказание за грех – убийство матери. Жоскиан повторяет акт Эдипа, совершая убийство в ином контексте – он отказывается признавать власть божества над ним.

Александр Вилейкис – куратор «Центра новой философии» и по совместительству режиссер читки «Два дня страха» в видеообращении отметил схожесть содержания пьесы с философскими концептами театра Антонена Арто: идея боязни «страха», боязни того, что не определено – современное явление, которое режиссер относит к периоду массовой урбанизации.

Читка пьесы Полины Коротыч «Я дома»

«Я ДОМА» ПОЛИНА КОРОТЫЧ, РЕЖИССЕР ОКСАНА МОРОЗ

Пьеса Полины Коротыч «Я дома» — продолжение традиции драматических произведений неигровой структуры, начатой еще Павлом Пряжко. Текст состоит из скриншотов 64 публикаций в социальной сети Instagram и одного видео. Рядом с каждой фотографией – небольшой комментарий автора, в большинстве своем начинающийся с «иногда» и повествующий о жизни в пределах крыльца жилого дома, которую снимает на камеру мобильного телефона владелец аккаунта. К «жизни» в бесчисленных ее формах и проявлениях относятся все персонажи, пойманные на мушку фоторужья – соседи, прохожие, два шпица и кот.

Режиссер читки – Оксана Мороз, культуролог и блогер – постаралась дать материалу интерпретацию в 4 вариантах, каждый из которых открывает перед читателем новое качество конкурсного текста: его визуальность, попытку автора выстроить рамки локального действия, но, кроме всего перечисленного, удивительное сочетание сценичности и, одновременно, ухода от вербальных средств выражения. Последовательная трансляция фотографий на большом экране совмещена с актерской читкой и интерактивом (первую часть эскиза зал проводит бок о бок с перформерами, которые добиваются внимания, направляя камеру телефона на зрителя).

Очевидным образом касаясь актуальной темы продолжительной изоляции, текст «Я дома» существует на грани наррации и медиа-арта, погружая зрителя в реальность человека, для которого окружающая действительность раскрывается через окно социальной сети.

«ЖИЗНЬ» ВАСЯ ШАРАПОВ, РЕЖИССЕР ОЛЕГ АРОНСОН

«Жизнь» Васи Шарапова – это точка, помещенная в рамки времени. Точка, возведенная известным философом и режиссером-дебютантом Олегом Аронсоном в категорию абсолюта. Содержание пьесы едва ли не меньше самого названия, однако, избрав себе бесхитростный инструментарий, автор провоцирует дискуссию о самом сложном.
На сцене два актера, один из них молчит, другой через несколько минут произносит: «Щас». Это полный текст пьесы, он приведен здесь таким, каким написал его драматург (как выяснится позже, автор текста – режиссер Александр Кудряшов).

Незажженная сигарета из обязательно белой пачки, дистанция между мужчиной и женщиной, искры пустой зажигалки, взрыв и тишина – одинаково гармонично оказываются рядом в читке, которая, кажется, продолжается даже после своего окончания – режиссер остановил мгновение, а жизнь повела его дальше.  Автор намеренно обращается к бытовой форме произнесения слова «сейчас», сжимая категорию времени до условности. Текст пьесы свободен от рамок, ограничивающих спектр допустимых режиссерских решений: сейчас – это одновременно фиксация на моменте, воспоминание о прошедшем «тогда» и нетерпение перед грядущим «скоро».

Во время читки актеры отворачиваются от зала и вот перед нами абстрактные, обезличенные силуэты посетителей кинотеатра, среди которых угадываются мужчина и сидящая рядом с ним женщина с сигаретой. Они смотрят фрагмент фильма Микеланджело Антониони «Забриски-поинт»: на большом экране взрывается дом. Трое персонажей вместе – один на экране и двое на сцене — завороженно наблюдают, как массивная конструкция, объятая пламенем, взмывает в воздух вместе с облаком черного дыма.

Это история не людей, но огня, который есть жизнь, и всего остального – что жизнью не является. Жизнь есть огонь – это тезис Гераклита. Это короткая история огня, которая начинается с огня желаемого, взыскуемого, и кончается пиротехническим императивом – тем, что просто привлекает внимание в качестве зрелища, а не смысла. Смыслом является огонь.

Олег Аронсон

«ФО ХЕР» ОЛЬГА КАЗАКОВА, РЕЖИССЕР НИГИНА ШАРОПОВА

В самом начале пьесы зрителя заблаговременно вводят в курс дела: автор – не совсем человек. Кроме Ольги Казаковой, в процессе создания произведения принимал участие искусственный интеллект. Вообще подобная ситуация на «Любимовке» происходит не впервые: в 2018 году одна из пьес программы Fringe (GLorem Ipsum», Екатерина Августеняк) была написана «рыбой» – генератором текста.

«ФО ХЕР» (англ. «для нее») – попытка синтезировать опыт авторства человека и аналитического подхода к процессу с позиции алгоритма. Структурно пьеса построена так, чтобы зритель последовательно двигался от этапа к этапу, с каждым новым действием собирая фрагменты исследования воедино. Пьеса делится на 3 части и эпилог,  автор именует их – «ресеч», «исходный код» и «программа».

Первый акт пьесы представляет собой заметку, в которой фиксируется время и действие, выполняемое живым человеком, столкнувшимся с проблемой творческого поиска: зритель пошагово может проследить развитие авторской мысли – от чтения статьи на Habr до стихотворения десятилетнего Бенджамина Жиру, страдающего синдромом Аспергера (в конечном счете, именно оно послужит фундаментом для будущей пьесы).

«Исходный код» – формирующийся скелет того, каким видит произведение нейросеть в процессе своей работы.

«Программа» – компиляция текста, адаптированного для эксперимента Ольгой Казаковой и его версии, созданной искусственным интеллектом. Стихотворение пропускают через редакционный фильтр программы, там оно обрастает дополнениями, сгенерированными дабы перекрыть пробелы невыраженных человеческих переживаний в местах, где их находит алгоритм.

И здесь уже, казалось бы, привычная для современного человека дихотомия живого и искусственного начинает обретать новый смысл. Само понятие жизни внутри социального ракурса раскрывается перед зрителем трижды – с позиции аутичного ребенка, живущего с обществом в конфликте, системы, дополняющей его язык доступными мировому интернету средствами,  и автора, который является своеобразным медиумом и катализатором этого процесса.

Несмотря на то, что большая часть произведения состоит из кода, текст пьесы достаточно визуален – режиссер Нигина Шаропова, научный сотрудник секции эстетики Института философии РАН, буквально использует для демонстрации текста все доступное пространство зала. Кубатура сцены высвечена искусственным светом работающих проекторов, на площадке – мужчина и женщина, погруженные в созерцание вкладок интернет-браузеров и кодовой строки, транслируемой на три окружающих их стены. Преимущественно право прочитать пьесу было отдано механическому голосу Алисы – искусственному интеллекту Яндекса, но тот единственный раз, когда в читке появляется человеческая речь (актриса читает итоговую версию стихотворения) звучание программы кажется невыносимо далеким. В каком-то смысле, именно живой голос становится тем мостом, который ищет Бенджамин Жиру, обособленный от мира особенностями своего недуга.

Исследуя возможности интеграции искусственного и человеческого, Ольга Казакова, тем не менее, создает очень искренний, трогательный текст, манифестирующий идею необходимости диалога как такового и способности быть открытыми к миру другого.

Author

Поделиться: