В рубрике «Дебют» – диплом выпускницы НИУ ВШЭ Антоновой Виктории, посвященный драматургии Виктора Славкина. Научный руководитель кандидат филологических наук, доцент, Купцова Ольга Николаевна.
Введение
«Думаю, что сейчас надо писать с ощущением общей беды. К отрицательному персонажу относиться, как к человеку, попавшему в беду, к настолько слабому, что принимающему условие общих для всех обстоятельств. Боль. А последнее время в литературе (во всяком случае, юмористической, сатирической) – обезболивание»[1]. Неслучайно данная запись из дневников писателя и драматурга В.И. Славкина (1935–2014) вынесена в начало данного исследования. Автор многочисленных сценариев для советской эстрады, редактор раздела сатиры и юмора в молодёжном журнале «Юность», Славкин на протяжении всей своей литературной деятельности поднимал болезненные темы своего поколения, сочетал в драме комическое и трагическое начало. Первая половина его творчества (1965-1972 гг.) ознаменована работой над гротескными малыми пьесами в форме, близкой к западноеропейскому театру абсурда. Эти пьесы кажутся на первый взгляд смешными: семьи в них поселяются в действующем тире, а музыканты совершенно забывают, на каком инструменте играют всю жизнь. Фарсовые диалоги и сатира над советской рутиной – вот оболочка всех пьес и рассказов Славкина, за которой стоят поистине трагические сюжеты. «Славкина разгадывать надо»[2] – пишет литературовед М.Ю. Сорвина – и с этим трудно не согласиться. Каждая его пьеса, даже небольшая драматическая зарисовка, на одного актера, – это «исповедь сына века», превращенная автором в уморительный анекдот.
Славкин писал, в первую очередь, о себе и своих современниках. Дух застойной эпохи был одновременно близок и ненавистен ему, поэтому в своих дневниках и, главное, в пьесах он развивал идею борьбы человека с окружающим миром. Однако каждая новая схватка была обречена на неудачу: инфантильный и слабый герой Славкина не способен противостоять своей социальной среде. Этот сценарий жизни воплощается в разных формах в каждом тексте драматурга и разрешается поражением в последней пьесе «Смерть Сергея» [между 2004 и 2010].
В драматургическом творчестве Славкина можно проследить два основных вектора: одноактные пьесы, написанные в жанре абсурдистской драмы, и пьесы, которые принято относить к направлению «новой волны»[3] в советской драматургии. В каждом произведении Славкин разрабатывает определенный тип главного героя, который наиболее полно выражен в поздних пьесах и называется автором «человеком с обочины»[4].
Стоит отметить, что, несмотря на плодотворное изучение в современном литературоведении феномена поствампиловской драматургии, творчество Славкина до сих пор не исследовано. Сложные и злободневные для 1960 – 1980-х гг., его пьесы редко упоминаются исследователями, тогда как, например, произведения его современников, – Л.С. Петрушевской или Н.Н. Садур – давно находятся в поле литературоведения.
[1] Славкин В.И. Разноцветные тетради. «Записи на обратной стороне жизни». М.: Галактика, 2017. С. 229.
[2] Сорвина М.Ю. Кто живет в этом доме? // Литературное обозрение. 1991. № 4. С. 54.
[3] 1970-е гг. ознаменованы появлением группы авторов, составивших «новую волну» в советской драматургии. Данное направление, кроме того, называют «поствампиловской», «бытовой», «молодой» драмой, а его представителей (Л.С. Петрушевская, В.И. Славкин, Н.Н. Садур, В.К. Арро, А.М. Галин, Л.Н. Разумовская, А.Н. Казанцев и проч.) – «поколением семидесятых». Выражение «драма новой волны» впервые научно зафиксировано в статье Г.А. Лапкиной в 1985 г. (Лапкина А.Г. Диалектика движения // Мир современной драмы: Сборник научных трудов. Л., 1985. С. 6-20). Тем не менее, термин «новая волна» употреблялся и прежде в статьях театральных критиков начала 1980-х гг. В настоящем исследовании будут использованы все вышеуказанные формулировки.
[4] Человек «с обочины» – термин, придуманный театральным режиссером А.А. Васильевым в период совместной работы с В.И. Славкиным. «Обочинными» режиссер называл асоциальных людей, замкнутых в своем прошлом, не готовых к взаимодействию с действительностью. Позднее Васильев сформулировал значение этого явления в неизданной «Истории текста», расположенной сегодня в личном фонде режиссера.
