ТРАНСФОРМАЦИЯ АКТЕРСКОЙ ШКОЛЫ ВС.Э. МЕЙЕРХОЛЬДА В СИСТЕМЕ СЦЕНИЧЕСКОГО СОЦРЕАЛИЗМА. Ч.8

Ирина Ганзера

Мы запускаем «театральный сериал» – каждый месяц новая история. Четвертый сериал расскажет о том, как изменялась актерская школа Всеволода Мейерхольда и о трех главных актерах, работавших с Мастером. О Мейерхольде, Гарине, Бабановой, Ильинском и театре в эпоху соцреализма пишет выпускница ГИТИСа Ирина Ганзера. Две серии в неделю, «не переключайтесь».

Игорь Ильинский

Игорь Ильинский. Реинкарнация традиций Мейерхольда в Малом театре
и постепенный отход от них в пространство подробного психологического театра

Новая эпоха отторгла талант Гарина, Ильинский же стал любимцем широкой публики благодаря разнообразным сатирическим ролям в кино. Ильинский перешел в Малый театр в 1938 году и остался там до конца жизни. Его способность создавать локальные, жанровые образы, типические характеры, оказалась совершенно органичной и для традиционно консервативного искусства Малого театра. В том же году вышел фильм режиссёра Гр. Александрова «Волга-волга» с Ильинским в главной мужской роли. Эти события подвели двойную итоговую черту подо всем предшествующем театральным опытом Ильинского, который совершенно осознанно погрузился в лоно официального искусства «культуры 2».

Несмотря на настороженность мэтров Малого театра по отношению к бывшему мейерхольдовцу, Ильинский быстро вписался в новый для себя коллектив с очень старыми традициями. С.Н. Дурылин в статье 1939 года «Игорь Ильинский в Малом театре» писал про его дебют в Малом: «…обнаружилось, что перед нами не только новый Хлестаков, но и новый Ильинский. Не было сомнений, что перед нами — зрелый художник реалистического искусства…»[1].

Ошибкой было бы сказать, что Ильинский навсегда отринул и забыл свое прошлое у Мейерхольда. Да и в Малом театре он обнаружил живые напоминания о ГосТИМе: в труппе театра оказались также работавшие с Мастером Михаил Царёв и Борис Равенских. Ильинский и Царёв ушли из ГосТИМа до его закрытия, а Равенских работал до последнего дня, что стало причиной его преследования[2].

На фото: Игорь Ильинсикй и Михаил Жаров в спектакле Бориса Равенских Власть тьмы». Малый театр, 1964

Спустя 16 лет после этих трагичных событий Равенских в Малом театре поставил «Власть тьмы» Л.Н. Толстого, где в роль Акима сыграл Ильинский. Спектакль стал большой победой Малого театра и в очередной раз принёс огромный успех Ильинскому. Казалось бы, такое невозможно, но отдельные традиции Мейерхольда в какой-то степени реинкарнировались в пространстве Малого театра. Вот и роль Акима была сделана в эксцентрическом рисунке. Косноязычный толстовский персонаж решался Ильинским прежде всего через пластическую партитуру, что было настоящей новацией для школы Малого театра. Так описывает эпизод из спектакля Г.А. Хайченко: «В неподвижной, почти скульптурной позе Ильинский достигает максимальной пластической выразительности. Его скорбно согнутая спина, судорожно сжатые руки, горестно поникшая голова и устремленный в пространство взгляд красноречивее всяких слов говорят зрителям о том, что происходит в душе Акима»[3]. Ильинский играл эту роль ярко, переводив весь драматизм образа в невербальный пласт и приблизившись к своему давнему желанию – расширить рамки собственного комедийного сатирического амплуа. И это удалось во многом благодаря качествам, приобретенным во время работы с Мейерхольдом.

Очевидная ностальгия по Мастеру у Ильинского проступила и в его режиссёрских работах. В 1974 году Ильинский поставил в Малом театре «Лес» с прямыми цитатами из мейерхольдовского спектакля 1924 года, где повторил свой рисунок образа Аркашки Счастливцева. Эта роль будто превратилась в лейтмотив его творческой судьбы и перекочевала с ним из буйства «культуры 1» в важную «культуру 2». В третьем «Лесе» Ильинский собирал своего Аркашку из фрагментов яркой эксцентрики первой мейерхольдовской роли 1924 г. и мелодраматизма второй[4], на которую в 1938 году его ввели почти сразу после перехода в Малый театр.

На фоне бархатных кулис, расписного задника и в парадной атмосфере золоченого зала Малого театра на сцене вспышками возникали мизансцены из прошлого. Между первым Счастливцевым Ильинского у Мейерхольда и самостоятельной режиссёрской и актёрской работой в «Лесе» Малого театра прошло ровно полвека. Актёр постарел, несколько утратил былую подвижность и спортивную форму, но всё-таки что-то знакомое из мейерхольдовского прошлого отчетливо проступало в его теперь немолодом облике.

На фото: Роман Филиппов и Игорь Ильинский в спектакле Игоря Ильинского «Лес», Малый театр, 1975

Смело, если не провокационно выглядела знаменитая сцена на качелях с Улитой на подмостках Малого театра. На записи спектакля 1975 года можно рассмотреть на крупном плане, с каким вожделением и легкой надменностью его Аркашка смотрел на зависшую над землёй Улиту Софьи Фадеевой, которая тонким голоском затягивала: «Мама говорила мне…». Довольный Аркашка закуривал папироску, но, напугавшись прихода барина, отрывался от земли, доска качелей резко перевешивались, и Улита летела на землю. Этот эротический мотив доигрывался Ильинским, когда он прятался от барина под юбкой Улиты и пускал оттуда клубы дыма.

Ильинский раскрасил свою постановку «Леса» цитированием веселых и гениальных решений Мастера. Можно предположить, что и в качестве актёра Ильинскому было интересно и важно спустя столько лет вернуться к одной из своих коронных ролей, продемонстрировать не только режиссёрскую изобретательность, но и в очередной раз сорвать аплодисменты. Ему все удалось[5].

Однако его Счастливцев 1974 года не был исключительно комическим персонажем – Г. А. Хайченко в статье о спектакле отмечает, что образ был решен в жанре трагикомедии[6]. Если раньше Ильинский сторонился трагедии, то в поздний период своего творчества неуклонно к нему приближался. Сама иерархия, оппозиция комического и трагического начала заключена у Островского в драматургических образах Счастливцева и Несчастливцева. Ильинский в 1974 году оказался на специфической жанровой развилке и, в конце концов, совершил дрейф от эксцентрики, комикования к сгущенному философскому драматизму.

На фото: Игорь Ильинский в роли Льва Толстого в спектакле «Возвращении на круги своя», Малый театр, 1978

В 1978 году Ильинский сыграл Льва Толстого в пьесе И. Друцэ «Возвращении на круги своя» в Малом театре. Подробный, глубокий психологизм торжествовал в его решении роли, актер вновь пошел на полный отказ от комических красок. В весьма почтенном возрасте он сломал свое старое, десятилетиями отточенное амплуа и вступил на территорию трагедии. Карнавальное шутовство окончательно осталось в прошлом, Ильинский принял традиционализм больших форм. Финальный предсмертный монолог Толстого он произносил стоя и обращал его ввысь. В пространстве почти пустой сцены Малого театра его одинокий силуэт с чуть поднятой головой создавал четкую вертикаль. Смерть подступала к герою Ильинского всё быстрее, и он окончательно застывал, будто цементировался в этом трагичном образе. Только луч света выделял его глаза, которые медленно угасали. Фигура в чёрном одеянии и овчинной шубе на кинопленке растворялась в темноте.
Странным и парадоксальным образом сблизились творческие пути Мейерхольда и Ильинского. Ученик внутренне будто повторил жанровый маневр Учителя. Трагическое ощущение Мейерхольда, рождённое наступлением «культуры 2», чувством разлада времени, оттиском осталось в решении «Дамы с камелиями» и закрытом спектакле «Один день» 1936 года.

Последние роли Ильинского в театре свидетельствовали о кардинальной смене амплуа. Этот факт его творческой биографии вряд ли возможно объяснить какими-то особенностями тогдашней общественно-политической ситуации – Ильинский умел отлично вписываться в любую эпоху и быстро приспосабливался к ней. Скорее всего, тяготение к трагедии обусловили прежде всего внутренние, личные перемены в душе артиста, предчувствие собственного ухода. И роль Толстого, проживающего свои последние дни, оглядываясь на долгий жизненный путь, несомненно, игралась Ильинским как парафраз собственной судьбы.

[1] Ильинский И. В. Сам о себе. 3-е изд., доп. – М.: Искусство, 1984. Стр. 397–398.

[2] «…Борис Равенских жег какие-то бумаге в голландке, долго не ложился, потом к нему пришел Эраст Гарин и они вдвоём отправились на вокзал. В Москве их не было весь конец зимы и, если мне не изменила память, всю весну, и жили они это время в подмосковных лесах у лесника, с которым был знаком отец Гарина, лесничий по специальности»// Велехова Н. А. Одна жизнь, или История режиссёра Бориса Равенских. – М.: Искусство, 1990. С. 6.

[3] Хайченко Г.А. Игорь Ильинский. – М.: Академия наук СССР,  1962. С. 179.

[4] «В нынешнем Аркашке как бы просвечиваются оба его предшественника – гаер и шут мейерхольдовской постановки и несчастный бродячий актер спектакля 1938 года. Но существуют они не раздельно, а слитно, рождая новое качество, новый сценический образ, решенный в жанре трагикомедии»// Хайченко Г.А. Ст. «Верность островскому» / Хайченко Г.А. / Журнал Театр. – сентябрь 1974 – №9. – С. 48

[5, 6] «В десятках статей и книг подробно описан эпизод рыбной ловли из мейерхольдовского «Леса». А теперь мы смогли воочию увидеть виртуозную технику Ильинского, заставляющего зрителей поверить, что в его руке трепещут и бьются только что пойманные рыбки…» Хайченко Г.А. Ст. «Верность островскому» / Хайченко Г.А. / Журнал Театр. – сентябрь 1974 – №9. – С. 52

 

Author

Поделиться: