Мы запускаем «театральный сериал» – каждый месяц новая история. Вторая часть связана с именем Александра Блока (в начале 7 августа 1921 года он ушел из жизни). О его драматургии, отношениях с символизмом и драмой – рассказ выпускницы ГИТИСа Саши Кравченко. Две серии в неделю, «не переключайтесь».
Глава 4. Хронотоп. Ощущение времени и пространства
В ранних пьесах Блока нет ни единого указания на время или место событий. Впервые дата и географически точная страна окажутся названными через семь лет – в пьесе «Роза и крест», когда Блок окончательно отречется от символизма, а пока же ему не нужна точность: работая широкими мазками, он создает вневременные картины, он рассуждает о вечном – о человеческом, о прекрасном и гибельном.
«Незнакомка» могла бы быть приписана к годам, современным Блоку – из описаний костюмов, убранства комнат и лаконичных костюмов рождается обобщенное представление о России начала XX века, но с той же легкостью, что и «Король…», и «Балаганчик», «Незнакомка» может случиться в любую эпоху.
События в самих пьесах скоротечны. В «Балаганчике» вообще, кажется, не существует понятия времени. Любое заявленное персонажами событие – будь то приход Коломбины или похищение ее Арлекином – происходит мгновенно, как по щелчку. Только прозвучат реплики «наступит событие» и «Ты слышишь шаги?», как почти тут же в ремарке описывается приход Коломбины. Паяц, истекающий «клюквенным соком», объявит это за секунду до того, чтобы умереть, и торопливым вихрем будут сменяться декорации и сцены. Кажется, что время замедлится в финальный приход Коломбины через прорванное окно – автор долго описывает ее преображения, алеющий закат и вечерний воздух, блеск серебристой косы, и мир (и читатель, и Пьеро) замирает, любующийся видимым – Пьеро «медленно идет через всю сцену», замрет, протянув к девушке руку… И все разрушится от вломившегося в эту звонкую тишину персонажа-Автора, помешавшего, уничтожившего не только момент, но судьбу, возможность, да все пространство в конце концов – за секунду по ремарке очищается сцена от декораций и людей, восхитительная иллюзия исчезает, рассеивается.
Время действия «Короля на площади» хочется посчитать близким средневековью, однако события в нем отсылают читателя к революции 1905 года: бурлящие толпы, заполоняющие, атакующие подступы к дворцу имеют вполне реальные прототипы в памяти поэта, жившего в тот год в Петербурге. В главе о ремарках уже рассказано, как и каким способом обрисовывается поэтом пространство пьесе, теперь пришло время поговорить о его смысле, задаче.
Действие происходит на острове, окруженном морем – несокрушимой стихией и равноправным участником действия. Ситуация отдаленно напоминает «Слепых» Метерлинка, оторванных от всего мира, затерявшихся в бушующем океане и всеми покинутых. Единственная связь безымянного острова с Землей – той самой, где правит «юный король»[1] – это корабли. Их возвращения с нетерпением ждут герои на протяжении всей пьесы, и ожидаемое от Блока кружение всех надежд свершится – корабли не придут. Или придут слишком поздно.
Время на острове тоже как будто стоит. Зарос и позеленел Король в центре площади, древний свидетель, высящийся над этой землей. От раза к разу вопрос о кораблях все изнервленней, тревожней – их ждут здесь очень давно. Единственный ритм, позволяющий время считать и замечать – это стук топоров на верфи, и будут два удара, ознаменующие конец всего. Первый – обрушатся леса в море, и хоть после них жизнь не окончится, топоры продолжат стучать с новой силой, запустится процесс самоуничтожения. Море начнет волноваться, и начнет аккумулироваться, собираться в единую массу толпа, чтобы затем прозвучал второй удар – падение на ступени мертвого тела. До взрыва, что все уничтожит, остается считать мгновенья, но Блок не описывает случившуюся катастрофу, но указывает на нее, оставляя финал открытым. Впрочем, это понятно – в его реальности, в Петербурге, она тоже пока только зреет, хоть и вот-то прорвется.
В «Незнакомке» есть замкнутое пространство кабачка и комнаты. Они выглядят недружелюбными: в них можно быть пьяными, болтать о глупостях вроде сортов сыра или о цене шубы, говорить прозой под «подрагивающим бело-матовым цветом ацетиленового фонаря в смятом колпачке»[2] или под электрическими лампами[3]. В них, кажется, нет места волшебно-идеальному созданию, упавшему с неба, но эти пространства полны разговоров о Ней. Немало скажет пьянеющий Поэт, отдаленно предчувствующий скорое появление Незнакомки: «среди вихря взоров, возникнет внезапно, как бы расцветет под голубым снегом – одно лицо: единственно прекрасный лик Незнакомки, под густой, темной вуалью»[4]. Собеседникам Поэта неинтересен его монолог, но он звучит, обрывая ритм их пустых рассуждений, бессмысленно сменяющих друг друга, высмеивающих что-то и несерьезных. Это словно луч света в тумане или дыму, это внезапное прозрение. Поэт видит ее, чувствует, предвкушает, слышит: «Вот качаются перья на шляпке… Вот узкая рука, стянутая перчаткой, держит шелестящее платье… Вот медленно проходит она…»[5]. Но следующей же репликой Верлэна он будет жестко приземлен и прибит обратно к столу и своей бутылке: «И все проходит. И каждому – своя забота»[6].
За все, связанное в пьесе с Незнакомкой, отвечает синий снег: искрящийся, ледяной, по-волшебному свежий и чистый. Он существует только в ее пространстве – на улице, под светом звезд, куда попадет Поэт лишь во Втором видении, названном Т. Родиной «главным по смыслу своему «видением»» – в контексте символистской идеи двоемирия это пространство было бы тем самым, идеальным, божественным, противопоставленным вечности. В «Балаганчике» тот же мотив – из пространства комнат-реальности можно пробить себе путь в высший божественный мир, достигнуть его, но не постичь: ни Пьеро, ни Поэт не переступят порог пространств их Дев. Пьеро замрет в миге от прикосновения к Коломбине, а Поэт во втором действии будет пьян – состояние, схожее со сном: хоть физически Поэт присутствует на этой улице, среди голубого снега, его сознание не находится с ним полностью, а значит он не готов, не достоин, не равен Незнакомке и не получит ее.
[1] «…Там – над цветущей страной/Правит высокий Король!/Юность вернулась к нему!»
[2] Блок А.А. Незнакомка. – 1906
[3], [4], [5], [6] В пространстве Незнакомки свет исходит от неба и звезд, искрится снег — свет естественен, а в комнатах – искусственен.
