ЛЕКЦИЯ АНАТОЛИЯ СМЕЛЯНСКОГО «ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕАТР: ДВА ОЛЕГА (СРАВНИТЕЛЬНОЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЕ»

Юлия Кулагина

Лекция Анатолия Смелянского. Фото ©Екатерина Цветкова

В рамках Года театра в России Московский Художественный театр в начале сезона запустил свой лекторий. В течение года перед широкой аудиторией выступают  московские и санкт-петербургские театроведы и именитые исследователи творческой жизни МХТ.

Имя Анатолия Смелянского среди них стоит особняком. Историк, исследователь театра, автор книг о Михаиле Булгакове, телевизионных передач об истории театра,  завлит и помощник художественного руководителя Московского Художественного театра, ректор Школы-Студии МХАТ – легенда и почти фантастическая фигура  театрального мира.  Лекция, а точнее, беседа, которую Анатолий Миронович провел в пространстве битком набитой Новой сцены, называлась «Художественный театр:  два Олега (сравнительное жизнеописание)».

Олег Ефремов и Олег Табаков: две могучие фигуры, в разные годы возглавлявшие театр. Каждый со своим видением искусства, его возможностей и путей. Один – Дон Кихот, рыцарь, рвавшийся к высокому и чистому звуку,  другой – умный,  сильный, крепкий  хозяин,  не боявшийся слова «успех», считавший, что театр должен развиваться совсем по-другому.  Они были очень разными и… очень похожими в своей  абсолютной преданности  странному,  иногда очень жестокому и совершенно сумасшедшему делу под названием «театр».

Фото ©Екатерина Цветкова

Оба Олега вели Художественный театр в общей сложности около полувека.  Главный герой вечера провел рядом  с обоими  почти сорок лет. Поэтому жанр сравнительного жизнеописания, пожалуй, был единственно уместным  жанром для непростого рассказа.

 Впрочем, меньше всего то, что происходило на Новой сцене, напоминало вечер воспоминаний, да и жанр оказался, куда больше «жизне», чем «описание». Потому что  с  самого начала оба героя возникли в полный рост и живыми. Яркие, принципиально разные по своей актерской, человеческой, худруковской природе.  Они никуда не ушли и прямо на глазах публики вновь обретали плоть, кровь, нерв, характерные голосовые модуляции.  Можно, конечно, списать это на обаяние и артистизм самого рассказчика – верного мемуариста, отличнейшая память которого сохранила множество мелких деталей. Но  дело было не только в  этом.  Поток воспоминаний принадлежал человеку, связанному с историей Художественного театра, всем собой – плотью, кровью, духом, памятью. Огромнейшей, да что там, всей, жизнью.  В нем  были  и мягкая и тонкая ирония, и огромнейшая нежность, и неутихшая страсть, и желание до сих пор что-то дообъяснить и дорассказать. Но все вместе: разрозненные осколки,  нетерпеливо сталкивающиеся  воспоминания, стремление поведать сразу все, что теснится и просится быть высказанным, превращалось в  сверкающее тысячью солнечных бликов море. Огромное, бескрайнее, искрящееся от света и силы.

Фото ©Екатерина Цветкова

Те самые  полвека русского театра разливались легко и вроде бы несерьезно – трагикомическими эпизодами, смехом, байками,  затаенной печалью, пристрастными интонациями.  А затем, в какой-то неуловимый момент соединялось в одно огромное, очень важное, полноводное и могучее, и  минувшее превращалось в нынешнее. Прошлое в настоящее.   Оживал сам Художественный театр,  воспоминания помогали понять день сегодняшний, а сегодняшний так удивительно напоминал вчерашний, что время становилось неважным, а все параллели  – явными и очевидными. А изящный, элегантный, насмешливый человек на сцене лукаво улыбался, делая вид, что совершенно ничего из этого не замечает и просто рассказывает истории.

 

Author

Поделиться: