ОТ ЛЕРМОНТОВА ДО ИБСЕНА: ВАРИАЦИИ НА КЛАССИЧЕСКУЮ ТЕМУ

Анастасия Павлова

Сцена из спектакля «Нора, или Кукольный дом» Тимофея Кулябина. Фото ©Наталья Кореновская

С 23 по 29 мая в Санкт-Петербурге в ТЮЗе им. А. Брянцева проходил XX Международный театральный фестиваль «Радуга». В юбилейной программе были представлены спектакли из Франции, России, Эстонии, Великобритании и Китая.

Открылся фестиваль спектаклем Тимофея Кулябина «Нора, или Кукольный дом», который он поставил в цюрихском театре Schauspielhaus.

Сцена разделена на две части прозрачной стеной, за которой проходит жизнь персонажей. Они так и не выйдут к зрителю, так и не покинут свой «кукольный» дом.  Герои на протяжении первого действия существуют отдельно друг от друга – у каждого своя локация: Нора либо с детьми, либо в магазине, либо на танцах, Торвальд – чаще, в офисе. Они не разговаривают – только переписываются по WhatsApp или в мессенджере, со стороны, жизнь как жизнь – мы все живем так же. Нора Лизы-Катрины Майер – молодая, статная красавица, которой не хватает воздуха в этом замкнутом пространстве, не хватает живого общения, но она приняла правила игры, заданные мужем, где она «милый жаворонок», и «его девочка», а он ее покровитель. Смайлики, эмодзи, фотографии с забавно вытянутыми губками, фото, обработанные в приложениях и текст, бесконечно мелькающий на экранах – мы видим его от «рождения мысли» — точки, прыгающие на экране, пока собеседник пишет, до перевода. И читаем его словно одновременно – немецкий и русский. За первое действие не будет произнесено ни одного внятного слова – только шум жизни – супермаркетов, улицы, офиса, проносящийся мимо героев. Смена картин – это внезапно гаснущая стена-экран, где пропадают герои, и возникает отражение зрительного зала и музыка.

Спектакль «Нора, или Кукольный дом». Реж. Тимофей Кулябин. Schauspielteatre, Цюрих Фото ©Наталья Кореновская

Почти идеальная картинка разрушается постепенно – в безмятежное настоящее врывается прошлое. Сначала появляется давняя знакомая Кристина, потом дает о себе знать Крогсдаг (Кристиан Баумбах), у которого Нора занимала денег для мужа.

Вторым музыкальным мотивом станет «Тарантелла», которую Нора разучивает к приему в Итальянском посольстве. И именно на репетиции выпадут самые сложные моменты в ее жизни, на смену обычной отработке движений и связок придет безумная пляска отчаяния, когда Нора пытается достучаться до мужа, молит о молчании Нильса и признается во всем Кристине.

Спектакль «Нора, или Кукольный дом». Реж. Тимофей Кулябин. Schauspielteatre, Цюрих Фото ©Наталья Кореновская

Как и темп в знаменитом итальянском танце, напряжение в спектакле нарастает постепенно, и взрыв происходит именно на приеме. Признание Норы, отвращение мужа, вызванное страхом и прозрение. И, несмотря на то, что потом все страсти улягутся, письма не будут отправлены, а Торвальд даже простит свою жену  — этот стеклянный кукольный дом уже рассыпался. И Нора совсем не хочет собирать осколки. Финальное объяснение тоже будет в смсках – они уже не могут иначе. А потом Нора, в последний раз взглянув на мужа и сына, играющих у рождественской елки, отключит смартфон, положит его на тумбочку и уйдет в реальную жизнь. Потому что эта ей невозможно мала. Потому что, в первую очередь, она человек.

«Мертвые души» реж. Олег Липовецкий. Театр «Поиск», Лесосибирск. Фото ©Наталья Кореновская

Лесосибирский театр «Поиск» привез на фестиваль «Мертвые души» Гоголя. Спектакль Олега Липовецкого – игра в страшную историю. Главными героями здесь являются вовсе не персонажи поэмы, а такие простые ребята-оценщики, которые пришли в комиссионку проводить опись. Олег Ермолаев, Виктор Чариков и Максим Потапченко появляются в полутемном магазине, забитом непонятными вещами, весело переговариваясь, то и дело обращаясь к залу, с вещами они не церемонятся – перебрасывают друг другу, переставляют… Попавшая им в руки книга провоцирует их на игру – чтобы не так скучно было работать. Они разбирают роли так, как незадолго до этого описывали вещи: персонажи обретают вес и форму. Виктор Чариков и Максим Потапченко не оставляют выбора своему коллеге – все роли распределены, остался только Чичиков.

А игра набирает обороты. Подобно скоморохам или актерам дель арте, недавние оценщики легко меняют маски: Максим Потапченко предстанет в образе елейного, сладкого, угодливого Манилова, полицмейстера, лихого враля Ноздрева, то скряги Плюшкина, а Виктор Чариков успеет побывать и  добродушным, скромным губернатором, вышивающим кошелечки, и грузным, мрачным Собакевичем, и упертой, глуповатой Коробочкой.

«Мертвые души» реж. Олег Липовецкий. Театр «Поиск», Лесосибирск. Фото ©Наталья Кореновская

Олегу Ермолаеву достанется роль Чичикова – охотника за мертвыми душами. Привлекательный, с озорным, даже немного лукавым взглядом, статный, он войдет в историю, катя за собой чемоданчик, куда и будет собирать мертвые души. Чичиков у Ермолаева – явно черт, к любому может подобрать ключик, про всех все распознает, и вот уже богат. Вот уже почти в экстатическом восторге перебирает купчие – рассматривает приобретенный товар – оглаживает черные балахоны и брюки, набрасывает их на себя, зарывается в них с головой.

Вещи помещиков – от кальянов до пеньки оседают в доме не в меру хозяйственного Плюшкина, который передвигается по дому на инвалидной коляске, вскакивая с нее лишь пару раз, – узнав о товаре и о том, что Чичиков готов платить за мертвых как за живых.

Чичикова унесет от возмездия птица-тройка (все те же актеры-скоморохи) – и не поймать его, и не найти уже.  А дом скряги-помещика снова станет комиссионкой, по которой бродят оценщики.

«Мертвые души» реж. Олег Липовецкий. Театр «Поиск», Лесосибирск. Фото ©Наталья Кореновская

«Кому «Мертвых душ» продать? Правда, продаем. Всего 200 рублей?» — подхватит книжку один из оценщиков. И кто-то из зрителей откликнется, купит. Они-то по-прежнему в ходу – мертвые души.

Кама Гинкас не в первый раз обращается к Достоевскому. Спектакль «По дороге в» — это сцены из «Преступления и наказания». Это бесконечный диалог сластолюбца Свидригайлова (Игорь Гордин) и убийцы Раскольникова (Эльдар Калимулин). Странным образом, Свидригайлов Гордина тут и искуситель, предлагающий побег куда-то, то ли в Америку, то ли… и совесть Раскольникова.

Перед зрителями – белое пространство той самой квартиры, где произошло убийство. Сюда постоянно влечет Раскольникова, здесь он пытается найти успокоение, здесь он засыпает и все остальное – то ли морок, то ли сон, то ли явь. Как неясно, правда ли Свидригайлов собрался куда-то или просто ерничает.

«По дороге в». Реж. Кама Гинкас. МТЮЗ. Фото ©Наталья Кореновская

«По дороге в» – странный диалог «черного» – Раскольникова и «белого» Свидригайлова. Один в мрачном балахоне с безумным взглядом и всклокоченными волосами, второй – элегантен и небрежен. Один говорит нервно, резко, дерзит, второй – ироничен и слова произносит негромко, иногда, правда, язвителен и неприятен. В персонаже Гордина вообще уживается несочетаемое – он и притягателен и неприятен, и вальяжен и нервен (только нервность у него не внешняя, внутри он натянут как струна), и серьезен и шутлив… Словом, ускользает все время.

Философствующий сластолюбец, отчаянно влюбленный в Дуню, игрок, повсюду таскающий за собой актеров погорелого театра с бутафорскими топорами в головах, он все пытается докопаться до истины, все хочет эту истину выведать у Раскольникова. И найти уже ставшую мифической справедливость. И он, и Расколькников – бесконечный сон, из которого не выпутаться. И в Америку не сбежать, и здесь не выжить. Может, потому сон заканчивается самоубийством Свидригайлова…

«По дороге в». Реж. Кама Гинкас. МТЮЗ. Фото ©Наталья Кореновская

Лондонский HUNCH theatre, основанный  Владимиром Щербанем, представил на «Радуге» «Героя нашего времени» М. Лермонтова. Собственно, это инсценировка повести «Княжна Мери».

Из декораций – огромное зеркало, рыжий диван, коврик да экран с микрофоном. Коврик может легко стать лужайкой или ковриком для йоги, экран служит для создания дополнительного антуража – если бал, то появляется люстра, если показать драку или секс, герои уходят за экран и колышут ткань невидимыми ударами.

Одеты герои вполне современно. Печорин и Грушницкий в футболки и джинсы, Мэри – в легкий брючный костюм, Вера – в красное платье.

Оливер Беннет в роли Печорина. Спектакль «Герой нашего времени», Театр HUCH, Великобритания Фото ©Наталья Кореновская

Печорин Оливера Беннета меньше всего тянет на блестящего офицера и завсегдатая светских салонов. Он нервен, язвителен, несколько небрежен в одежде,волосы взъерошены. Эполеты, притороченные к куртке, скорее отсылают к звезде эстрады, нежели к военному. Он и начинает свою партию как заправский стендапер – книжка Лермнотова, барный стул и микрофон. И все его реплики – для зала, словно, он заводит публику, заигрывает с ней. И с девушками (обеих героинь играет Флоренс Робертс) он ведет себя как приехавшая звезда. Они обе ему не особо и нужны. С одной крутит для развлечения и чтобы Грушницкого позлить, со второй – чтобы взбудоражить себя и унизить ее.

Точно зная, на какие рычажки нажимать, как увлечь, он никаких усилий в завоевании ни одной из них не прилагает. Так что говорить о том, что он любит Веру, тут не имеет смысла. Не удивительно, что чем дальше, тем больше она сам себе становится противен, словно сам себе оскомину набил. Все резче звучат слова, он с яростью сдавливает в руке лимон, выпивает сок, кривится, плюет им в зеркало… А потом садится на спинку дивана и медленно сползает с него вниз головой. Устал от себя…

Тимоти Делап в роли Грушницкого и Флоренс Робертс в роли Мери. Спектакль «Герой нашего времени», Театр HUCH, Великобритания. Фото ©Наталья Кореновская

Грушницкий у Тимоти Делапа обаятелен, простоват, и пока не получил повышение, играет на ранении – ходит прихрамывая, опираясь на трость. Потом он отбросит ее, едва вожделенные эполеты засияют на плечах. Он отчаянно хочет походить на Печорина, он пытается подражать ему. Дуэль их решена вполне условно – обрывом становится табуретка, на которую они по очереди забираются, микрофон усиливает стук сердца, а дымок от сигареты превращается в дым от выстрела. Покачнувшись на краю табуретки-пропасти, Грушницкий исчезнет за занавесом с экраном.

Оливер Беннет в роли Печорина и Флоренс Робертс в роли Мери. Спектакль «Герой нашего времени», Театр HUCH, Великобритания. Фото ©Наталья Кореновская

Флоренс Робертс играет двух «возлюбленных» Печорина. Ее Мэри трогательна и порывиста, Вера же, напротив, томна, притягательна. Вера больна туберкулезом, но неизменно курит, вдыхая дым и заходясь кашлем. Вера играет, она тоже не любит Печорина – может быть, когда-то… Сейчас же ее замужество – это не способ защиты, а скорее высокомерие и способ задеть. Она и отдается Печорину не от того, что ее мучает любовь, а от скуки. Она цинична – на вечере, прикрыв шубой ноги любовника, она удовлетворяет его рукой.

Спектакль Щербаня шумный, герои его несколько напоминают шаржи, а сама история больше похожа на постановку любительского театра, с положенной отсебятиной в виде «крепких» словечек и упрощением смыслов.

Author

Поделиться: