Это мы виноваты… Потому что в этом большом доме нас опустили в детскую. Вы, мол, играйте в свои игры, давайте друг другу премии, но если вы начинаете бузить, то – в угол. А сейчас это называется домашний арест.
— Тут <«Золотую маску»> получали молодые, и это очень хорошо. Но вы знаете, в возрасте тоже есть какие-то преимущества. Я много видела. Я много помню. Я помню гениальных мхатовских стариков на сцене. Я помню, как начинал Смоктуновский и видела все его лучшие роли. Я участвовала в рождении Театра на Таганке и в его взрыве. Я помню, что театр был общественной трибуной. Он формировал общественное мнение, вкусы, поднимал культуру и практически рифмовался с духовностью.
Где мы потеряли эту дорогу? Может быть, театр обратил внимание на эстраду, потому что эстрада какое-то время была очень модная? Но ведь у нас разные дороги. Эстрада это: «Здравствуйте, я к вам!» А театр наоборот: «Вы ко мне». И вот это мы забыли.
Мы стали все больше и больше становиться в позу «чего изволите?», завлекать зрителей содержанием иностранных пьес, яркостью шоу эстрадного жанра… И в интернете, где слово получила челядь, нас называют клоунами, скоморохами и «кто она такая, что вот сейчас так говорит!»
Это мы виноваты… Потому что в этом большом доме нас опустили в детскую. Вы, мол, играйте в свои игры, давайте друг другу премии, но если вы начинаете бузить, то — в угол. А сейчас это называется домашний арест.
Давайте выкарабкиваться из этого. И у нас только один, мне кажется, ключ в эту пока закрытую дверь русского искусства, о котором Пушкин в свое время сказал: духовной жаждою томим.
Вот только так мы можем победить!
