«ТАРТЮФ» В ЗЕРКАЛЕ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Светлана Анош

В «Электротеатре» Станиславского Филипп Григорьян показал хрестоматийный текст французского классика через призму угасания  и трагедии императорской семьи – Оргон здесь носит легко узнаваемые черты интеллигентного Николая II, дочь Марианну играют сразу четыре актрисы (именно столько дочерей и было у императора), в субтильном и хрупком Дамисе несложно узнать цесаревича Алексея, а моралист, искусный лицедей, ханжа – разумеется, Григорий Распутин. Год на  календаре недвусмысленно намекает, зачем проводить такие параллели – думается, кровавая революция станет важной темой репертуара многих театров в этом сезоне.

  Идея режиссера, безусловно интересна, но раскрывается излишне явно. Особенно, учитывая почти двухчасовую длительность первого акта и его решение через выстраивание реконструкции в лучших традициях Малого театра – «исторические» костюмы и декорации, чинность манер, монотонность великосветских церемоний и синхронные действия слуг в нарядных кафтанах рискуют наскучить даже любителям эстетики дореволюционной эпохи.

  Все же есть интересные находки. В первую очередь, это визуальная перспектива: перед началом спектакля зрителям раздают браслеты разного цвета, в связи с чем они оказываются по разные стороны баррикад, но видят друг друга через сквозной портал сцены. Момент открытия штор и внезапного взгляда в свое «отражение» – очень волнующий, некомфортный; наталкивает на мысли о двоемирии, зыбкой двойственности, где одного человека видят под кардинально разными ракурсами.

  Периодически стороны закрываются, и тогда каждой половине отведена своя часть спектакля. Впрочем, скрытое на сцене, транслируется на экране – синтез кино и театра выступает отличной связкой расслоений: на подмостках – Николай, уверенной в праведности святоши, а на экране – патлатое чудовище Тартюф с мерзкой засаленной бородой до пола затащивший жену царя в подвал и символично обмазывающий грязью аристократически тонкое лицо. Занятен и театральный ребус с ролью дочери Марианны – ее играет сразу четыре разные актрисами, эффектно отражающий противоречивую женскую сущность.

  Второй акт заставляет зрителей поменяться местами и увидеть резкую «смену вех»: вместо роскоши дворянского убранства и добротных интерьеров – мутноватый полиэтилен, неуютный холод бездушной пластиковой мебели, вместо многослойных юбок, нарядных мундиров и чинных чаепитий — военные гимнастерки, грубость сотрудников НКВД, разгуливающих по некогда царскому дому совсем не как в гостях – с хозяевами  обходятся грубо, унижая «лампой в лицо» на мучительных допросах.

  Что-то напоминает, неправда ли? Такое когда-то уже определенно было. Лет эдак сто назад…

  Фотографии Олимпии Орловой

Author

Поделиться: