В Боярских палатах на Страстном (а еще и на площадках московских музеев) можно попасть на чрезвычайно любопытные спектакли нового авторского «Активного театра». В этом названии сразу заявлен и формат (спектакли играются без сцены и в них всегда присутствует нетривиальная интерактивность), и позиция (театр «отстаивает права текстов и авторов, а во главу всего ставит индивидуальность восприятия»).
Репертуар для держащегося в основном на энтузиазме создателей театра, не имеющего собственной площадки и постоянной труппы, довольно разнообразен. И особенно важно, что два из четырех спектаклей поставлены по пьесам современного писателя Ольги Погодиной-Кузминой (внучатой племянницы того самого поэта Михаила Кузмина).
Пьесы «Толстого нет» и «Председатели земного шара» – полудокументальные, основанные на историко-литературных свидетельствах, мемуарах, биографической прозе. Спектакль о Толстом рассказывает о последних днях его жизни и загадочном уходе из Ясной Поляны. В «Председателях…» тоже действуют известные герои русской литературы: Владимир Маяковский, Велимир Хлебников, Лиля и Осип Брики. Это спектакль о любви и революции в умах, о будетлянах, о будущем и неизбежной смерти. О самом красивом и поэтичном времени – Серебряном веке и его героях.
В первом акте спектакля, где точкой отсчета становится выдумка футуристов о всемирном гуманном государстве «научно построенного человечества», блистательно-комедийно отыгрываются характеры и взаимоотношения героев. Мы зрители становимся учениками футуристической азбуки Хлебникова и свидетелями первого знакомства Маяковского с Бриками (в «салоне» Лили Брик нас, гостей, приглашают на танцы). Здесь царит словотворческая атмосфера философских диспутов, здесь мозгодробительные формулы эволюции истории человечества Хлебникова и поэтическая декламация Маяковского перемежаются ироническими и лирическими интермедиями — скетчами из жизни модернистов. Второй же акт захлестывается историей любви «Щена» к «Лиличке». Жаль. Начавшись так оригинально (с дружбы Маяковского и Хлебникова), сюжет в итоге уходит в «привычное» – остросюжетность любовного треугольника Маяковского с Бриками, о чем написано и наговорено море.
Потому в сюжете пьесы так радует разговор о судьбе Велемира Хлебникова, и потому за попытку театрального воплощения образа ребенка-пророка, каковым, по свидетельствам, был певец «зауми» в жизни, испытываешь необъяснимую благодарность.
Парадоксально, но в спектакле Маяковский в исполнении Павла Сборщикова при всей «заглавности» образа остается проходным героем. Наверное, сложно сегодня найти актера-глыбу, воплотившего бы «голиафство» и харизму личности поэта. Хотя главное, стихи, актер читает очень верно – с тем пафосом и той интонацией, и вот это хочется слушать и слушать, разбирая по словам сложные заковыристые рифмы и сцепления, а придя домой, перечитать все поэмы, про любовь, конечно.
А вот Виктор-Велимир Хлебников, герой Павла Савчука (притягательно-потусторонний взгляд актера делает весь образ нежным и трогательным), запоминается. Хотя Хлебникова мы детально представляем меньше, нежели его «растиражированного» современника. И именно от рассказа Хлебникова о его непомпезных нищенских деревенских похоронах, где был даже не гроб – ящик, все сжимается внутри.
* * *
Из воспоминаний Анатолия Мариенгофа в «Романе без вранья»:
«Хлебников сидит на полу и копошится в каких-то ржавых, без шляпок, гвоздиках. На правой руке у него щиблета. Он встал нам навстречу и протянул руку с щиблетой. Я, улыбаясь, пожал старую дырявую подошву. Хлебников даже не заметил. Есенин спросил:
– Это что у вас, Велемир Викторович, сапог вместо перчатки?
Хлебников сконфузился и покраснел ушами – узкими, длинными, похожими на спущенные рога.
– Вот… сам сапоги тачаю… садитесь…
Сели на кровать.
– Вот…
И он обвел большими, серыми и чистыми, как у святых на иконах Дионисия. Глушицкого, глазами пустынный квадрат, оклеенный желтыми выцветшими обоями.
– …комната вот… прекрасная… только не люблю вот… мебели много… лишняя она… мешает.
Я подумал, что Хлебников шутит. А он говорил строго, тормоша волосы, низко, под машинку остриженные после тифа».
* * *
В постановке есть еще один необычный персонаж (играет Анна Перелешина) – подруга поэта. Собирательный образ, в котором запрятаны и Мария Денисова, которой посвящено «Облако в штанах», и Вероника Полонская, последняя любовь Маяковского. Потому что была Лиля – единственная; и были все остальные.
Легендарную Лилю Брик играет как бенефис Елена Ксенофонтова, в последнее время известная больше по телевизионным ролям. Брик Ксенофонтовой – этакая красивая и жадная до всего яркого и выдающегося стервозина, ее главная фраза «страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи». Хотя режиссер (Марина Перелешина) и не ставит задачи добиться сходства героев с реальными людьми, до обидного жаль, что главная женщина в судьбе поэта предстает здесь так однопланово, без присущего ей демонизма, на мой взгляд, очевидного, когда смотришь на фотопортреты.
Изюминка у Лили в спектакле «Активного театра» все-таки есть – ее нашла художник Светлана Литвинова. Елена Ксенофонтова беспрестанно меняет шляпки необыкновенной композиции, выполненные со всем шармом кубофутуризма.
Кстати, и главная декорация пространства, не считая красочных агитплакатов, проглядывающих сквозь краснокирпичные своды Боярских палат, – это обычная рабочая лестница, которая выступает и как трон для избранных – председателей земного шара («Вождей человечества/Построенного по законам лучей/ При помощи уравнений рока»). Лестница-трон зримо представляет метаморфозу того времени – великую поэтическую утопию, выросшую из густого и плотного воздуха перелома веков.
Фотографии Дарьи Гараниной
